Вспомнила тут про один рассказ, который дописала не столь давно. Бытовуха, пожалуй, особого смысла, как мне кажется, нет, просто одна человеческая (или не очень) ситуация. С концом довольно-таки мутно вышло, я бы сказала, плохо, но надо было оправдать название, которое я упорно не хотела менять. Бывает так у меня - с первой же написанной строчки я знаю, как озаглавить текст, и ни за что не изменю своё решение. Был у меня слэш - "Безумие", я тогда поступилась своими правилами. Писала под впечатлением дравовской "Истории болезни", хотя и вышло совсем непохоже, к счастью, и думала, что назову "Историей безумия"... Потом решил, что выкладывать под таким названием не очень-то хорошо, сразу ассоциативный ряд отсылает к Драу, и поэтому переназвала "Безумием". А потом ещё Шельм сказала, что лучше бы было озаглавить "Зеркала", они там фигурировали... Не знаю. С того момента в принципе не меняю названий.
О Маках:
1) Действие происходит в Германии (Лейпциг), матчасти я не знаю, т.к. не было доступа в информации. Надеюсь, там есть такие тихие улочки с частными домами, где живёт один из главных героев.
2) Надеюсь, это не мэри-сью.
3) Надеюсь, я правильно вспомнила насчёт анатомии... ежели вы опровергнете мою версию о том, что из рассечённого затылка вытекает много крови, я повешусь на люстре из-за склероза. Ибо я точно читал об этом: просто кожа рассечена, а крови много...
4) И, опять же, надеюсь, что кого-нибудь это чтиво заинтересует после моего обширного и нудного комментария. 9 страниц. И, ещё... Герои - мои любимые типажи Джеллитт, думаю, понимает...

Ознакомиться
Маки

Красные кровяные тельца эритроциты придают крови красный оттенок.
А что придаёт красный цвет макам? Кровь, питавшая их на протяжении долгого времени, пока, в ходе эволюции, этот цвет не впитался в них навечно?
Я увидел маки в уличной клумбе. Рассматривая своё отражение в витрине магазина, я заметил пламенеющие цветы, они тоже отражались в этой витрине, и, воровато оглянувшись, сорвал один стебель. На его конце раскрыла пасть головка цветка. Держа в ладони цветок мака, я решил, что подарю его моему русскому эмигранту.
Он жил со мной уже долгое время, несколько лет. Сначала – на правах друга, потом – на правах любовника, потом вообще на птичьих правах... теперь, наверное, он опять стал другом. Мы не заморачиваемся. Ему нужно жилье. Мне нужен человек, который будет наводить в доме уют и готовить – это мой сосед умеет делать в совершенстве.
Мне уже не нужны никакие отношения – успел жениться и развестись, теперь выплачиваю каждый месяц энную сумму моей экс-супруге. Девушки в моей квартире изредка появляются, но только на одну ночь, не больше. Я устал от них. В моей жизни было много женщин, даже несколько мужчин, но что здесь странного? Мой русский, его, кстати, звали на родине Александром, а здесь я зову его просто Алексом, или Ксандром – по настроению, так вот, он говорит, что в России однополые отношения, особенно между мужчинами, воспринимаются неодобрительно.
Но мы, слава богу, в Германии. В Лейпциге. Скоро, кстати, будет Wave Gothic Treffen, значит, Алекс пропадёт на четыре дня. Он находит определённую романтику в проживании в кемпинге, среди таких сумасшедших, как и он. Честно признаться, я бы тоже пожил вот так – в окружении единомышленников, даже не просто единомышленников, а таких же людей, с таким же мировоззрением, как у тебя. Но... я же взрослый человек. Загруженный работой. Заведующий фармацевтическим комплексом. И вдруг выпасть из жизни на целых четыре дня? Нет, я не могу позволить себе такую роскошь. В молодости, лет двадцать-двадцать пять назад, у меня всё это было. Я прошёл по дороге жизни, и в поле зрения полиции попадал за пьянство в общественном месте, и из дома убегал, и просыпался наутро, не помня прошлого дня, и отдавал последние деньги за билет на концерт модной группы, а потом не ел почти ничего неделю... У меня было всё. А теперь я просто зарабатываю деньги с утра до вечера, веду образ жизни, положенный успешному человеку. Я даже могу себе позволить содержать альфонса... Он, конечно, не считает себя альфонсом, даже работает в какой-то мелкой конторке – верстает книги, буклеты, подрабатывает редактором. Но приносит он денег в несколько раз меньше, чем я. За квартиру, разумеется, Алекс не платит – я и не требую, одевается на мои деньги, безделушки, парфюмерию, книги, диски – дарю ему я. Он, пожалуй, тратит свою зарплату только на еду, да и то – я добавляю.
Хотя так жить удобно. Ксандер большую часть дня сидит дома, наводит уют. Иногда приводит баб, иногда – юных мечтательных мальчиков. Я не протестую – гостей приглашает к нам Алекс редко, и ненадолго. Как и я – он оставляет их на одну ночь, не более.
Ему нравится Германия. Он грезил ею с детства, Россию ненавидел. И вот на двадцать втором году жизни мальчик сумел перебраться к немцам – по моему приглашению. Мы с ним общались в Интернете, однажды я прилетал в Россию на экскурсию, познакомился с Ксандром вживую. А живёт он в моей стране уже пятый год...
Я спрашивал его о родственниках, друзьях, не хочет ли он вернуться в Россию.
- У меня нет родственников, а все друзья тут. А возвращаться в этот террариум не хочу, - зло отвечал Ксандер.
Много лет назад, когда мы просто переписывались по Интернету, он обмолвился, что с родителями у него вышел крупный скандал. Что-то связанное с наркотиками: Алекс баловался героином около двух лет, потом бросил, но всё равно – его отец и мать были ярыми противниками каких бы то ни было наркотических средств. Я удивлялся – как наркоман со стажем может сохранять трезвый ум, а потом и вовсе бросить... Ксандер хмыкал и пожимал плечами, как бы демонстрируя, что он уникум.
- Мне вообще-то повезло: я и школу закончил с одной четвёркой по алгебре – остальные пятёрки, и в институт на бюджетное место поступил, окончил его неплохо весьма... потом работу нашёл. Но всё это время я жил в общаге, потом нашёл какую-то девочку, она мне предложила жить с ней... вот там-то я смог выбираться в Интернет каждый день, а не по праздникам из Интернет-кафе, смог, наконец, получать информацию в должном объеме про мою Германию и музыку...
Алекс всегда говорил «Про мою Германию, о моей Германии...» Пожалуй, именно она и являлась его мечтой, даже не сам факт проживания, не немцы-друзья, не фестивали, а возможность сказать: «МОЯ Германия».
Было приятно, что я смогу помочь Алексу в исполнении его мечты.
...По левую сторону возвышался Commerzbank, помнится, Ксандра всегда восхищало величественное здание. Да, нельзя не восхищаться им.
Скоро я был около своей двери, спрятав мак за спиной, я позвонил в дверь. Изнутри послышалось звяканье ключа, дверь открыл Алекс – в забавном женском переднике с кружевами, с испачканным в чём-то красном лицом.
- Привет, - я улыбнулся и протянул цветок, - держи, это тебе.
Алекс мило улыбнулся и, сдув с ладони муку, принял мой подарок.
- С клумбы сорвал? – догадался он. – Всё в лучших русских традициях.
Я улыбнулся и прошёл в квартиру, аккуратно разуваясь на коврике перед порогом.

***

Открыв глаза, я обнаружил, что уже почти полдень: яркие лучи солнца били в окно, с улицы доносились крики и смех детей. Вот он, отпуск – сплю почти весь день...
День.
Сегодня четвёртый день, значит, Алекс вернётся с фестиваля сегодня ближе к ночи. Я уже соскучился по нему, по нормальной еде... даже непривычно в пустой квартире быть одному.
Весь день до вечера проведя в смутном ожидании, я решил всё же пойти прогуляться в какой-нибудь парк. Или в кино. Или ещё куда. Лениво одеваясь, приглаживая волосы, я растянул сборы почти на час. Глянув в зеркало, я остался доволен собой: высокий мужчина лет тридцати, тёмные прямые джинсы, в которых ценители узнают дорогую вещь, элегантная чёрная рубашка, сверкающие туфли. Деньги дают возможность выглядеть на десяток лет моложе – никто и не скажет, что мне сорок с небольшим. Хотя, конечно же, одни деньги и дорогая одежда не помогут – ещё надо купить абонемент в дорогой спортклуб, найти в себе силу воли ходить туда три раза в неделю...
Улыбаясь своим мыслям, я вышел на улицу. Солнце уже тёплое, летнее, чинные старушки выгуливают собак и кошек на поводках, дети бегают, ах, как нехорошо – играть на дорогах! Но в нашем тихом и дорогом квартале машины ездят редко, можно не опасаться за своих чад, выпущенных гулять. Хм.
Моей дочери уже скоро восемнадцать лет. Но живёт она с матерью, со мной видится редко... У меня нет времени на частые встречи, она же, моя Ева, радуется любой возможности повидаться с отцом. Не могу сказать, что питаю к ней сильную любовь, но всё же какие-то отцовские чувства присутствуют. Выражаются они в постоянных подачках, иногда возникающих желаниях сводить её куда-нибудь... но не более.
Впрочем, наверно, Ева сейчас тоже на WGT. Она, как и я, с детства слушала хорошую музыку, и мне часто приходилось защищать дочь от нападок моей бывшей жены – Катарины. Катарине не нравилось, что Ева постоянно меняет цвет волос на синий, красный или фиолетовый, носит кожу, латекс чёрного цвета, ошейники, металлические цепи, ремни... Я лишь умилялся. Имея на то время своё дело и нося лишь деловые костюмы и аккуратные стрижки, я не рассказывал дочери о музыке, о своей молодости, понимая, что она должна сама решить, кем ей быть – обычной гламурной девочкой или неформатом для общества... Ева сама находила в магазинах ведущие журналы по тёмной сцене, в Интернете – тяжёлую музыку, на барахолках – браслеты с шипами. Впрочем, к тому времени мы уже развелись с её матерью, и Ева иногда приходила ко мне на работу, прося денег на билет на концерт или диск. Я не скупился – в конце концов, воспоминания о разногласиях с моими цивильными и консервативными родителями ещё живы.
...На город опустился душный вечер, фонари освещал тёплым светом улицы, я шёл домой. Скоро уже вернётся Алекс, сомневаюсь, что у него остались ключи. Он в обязательном порядке теряет ключи, мобильные телефоны, кредитки и портмоне на фестивалях и больших концертах. Это уже традиция, я бы сказал – ритуал. Если есть потерянные вещи, значит, ночь удалась, и было весело. Ну а если Ксандер открывал дверь своим ключом, звонил мне, что возвращается домой, не просил прислать за ним такси – значит, было скучно...
Придя домой, я распахнул все окна и развалился в кресле с книгой. За чтением прошло около двух часов, отвлёк меня шум под окном и чьи-то ругательства на незнакомом языке. Судя по голосу, это споткнулся и врезался в телефонный столб Алекс, начав материться на русском языке. Так и есть: кто-то забарабанил ногой в дверь. Я отправился её открывать.
- Я потерял ключ, ха-ха-ха, - Ксандер счастливо и пьяно засмеялся, с трудом попадая в дверь. – Ха-ха-ха...
Жизнерадостно хохоча, он стянул с ног гады, раскидав их в разные стороны, скидывая с себя круглые чёрные очки – как у его кумира, Тило Вольффа, в молодости, - танцуя, Алекс прошёл в комнату, не переставая смеяться и изредка прерывать смех монологами:
- Там были все, все! Четыре дня! Автограф-сессии! Я сфотографировался с ними! И потерял почти фотоаппарат, но его она нашла... Ах! Я познакомился с такой девушкой, она спасла мои фотографии... завтра мы с ней встретимся, и она отдаст хранимый ею цифровик...
Ксандер повалился в моё кресло, придавив книгу, и продолжил что-то бормотать.
Стягивая с него джинсы, носки, я спрашивал, прикидывая, на сколько он пьян и может ли отправиться в душ самостоятельно:
- Ну, кто там был в этот раз?
- Mortiis, Psyclon Nine, Suicide Commando, Agonoize, Crematory, Unheilig, Diary of Dreams... Das Ich! – Возбужденно заговорил Ксандер. – Да...
Я попытался снять с него рубашку.
- А твой... самый любимый певец?
- Ах, Тило, мой свет, бог всей моей жизни... они были. Они прекрасны. Только автографы не раздавали... так хотелось его коснуться, но нет, не получилось, - вздохнул Алекс. – Но я буду ждать ещё сколько угодно, в конце концов, я здесь, в моей Германии...
- Идёшь в душ?
- Ага...
Протянул руку, я помог принять Алексу вертикальное положение и проследил, как он дойдёт до ванной. Вроде всё нормально. Ну и хорошо.
Скомкав его одежду, я опустил её в стиральную машинку. Пусть лежит, потом выстираем, а сейчас уже хочется спать. Вот уложу Алекса, и можно самому спать. Я ему, пожалуй, благодарен... Он не даёт мне увязнуть в работе, в деньгах; когда Ксандер появился, мне захотелось приходить домой, он создаёт какую-то особую магию, я постоянно чувствую, что за меня кто-то беспокоится.
В принципе, это смешно – когда состоявшийся мужчина радуется, что за него беспокоится другой мужчина. Но он мне совсем как брат, иногда я воспринимаю Ксандра как ребёнка – несмышлёного и неизменно доброго, жизнерадостного. Обывательское мнение – готы печальные, вечно депрессивные, скучные люди. Я всегда улыбаюсь, слыша от некоторых друзей, с которыми познакомился уже в то время, когда стал серьёзным человеком в деловом костюме, а парень с ярким ирокезом остался в прошлом: «Надо же, твой Алекс гот, а такой весёлый!» и неизменно отвечаю: нет более весёлого человека, чем гот. Разве что компания готов. Они смеются над всем, над смертью, над собой, над жизнью... для них нет запретных тем. Они могут говорить на серьёзные темы – слушая и читая специфическую музыку и литературу, они приобретают своё мнение на многие вопросы, могут поддержать дискуссию.
Хотя, конечно, готы на WGT – это страшно. Пьяные, счастливые, и главное – их много...

***

- Я сегодня встречусь с девушкой, с которой познакомился на фестивале... Она мне отдаст мой цифровик. И просто... погуляем... Она такая красивая... – Алекс мечтательно вздохнул.
Он уже полчаса крутился перед зеркалом, выбирая, что лучше одеть и думая, стоит подводить глаза или нет; с одной стороны – молодой девчонке, окунувшейся в готическую субкультуру, это понравится, с другой – Ксандер красится только на концерты. Но вот он наконец-то закончил собираться и радостно обернулся ко мне, валяющемуся на диване:
- Ну как?
- Сногсшибательно.
Алекс действительно красив – изящный, тонкий, длинные чёрные волосы чуть вьются, собраны в хвост, черты лица аккуратные, как у девушки, искусно выточены. Улыбнувшись, он ушёл. Надо бы тоже куда-нибудь сходить, развеяться. Я уже неделю сплю и ем. Ем и сплю.
В конце концов, это отпуск. В этом году не хочется никуда уезжать и улетать из страны, желание одно – выспаться. В результате я зарос щетиной, да что там, это уже скоро превратится в роскошные усы! Со вздохом встав с дивана, я отправился в душ. Остановившись перед зеркалом в прихожей, я невольно сравнил себя с Алексом, крутившимся тут недавно: я совсем другой, высокий, в меру накаченный, лицо грубое, нос с лёгкой, почти незаметной горбинкой – когда-то мне его сломали в драке... а потом я сломал обидчику два ребра. Но разошлись полюбовно, поклявшись в вечной дружбе. Ксандер говорил, что у меня потрясающие глаза. Да нет, вроде обычные. Светло-зелёные. Вздохнув ещё раз, я наконец-то оказался в ванной и принялся приводить себя в божеский вид.

...Вновь оказавшись вечером дома, я застал там Алекса. Странно. Он же должен был встретиться с девушкой, а такие встречи обычно затягивались до ночи.
Ксандер лежал на диване, на вытянутых вверх руках держа фотоаппарат и рассматривая снимки.
- Алекс, привет, - крикнул я из прихожей, проходя в комнату и садясь рядом с ним.
- Привет, - вяло ответил Ксандер, и я насторожился:
- Что-то случилось?
- Нет. В этом и всё дело. Хочешь фотки посмотреть? На них я так счастлив.
Я послушно взял из его рук фотоаппарат. Алекс и ещё какие-то люди. Из известных мне - Йохан из Suicide Commando, Бруно, Штэфан из Das Ich и их новый клавишник, остальные – знакомых Ксандра с прошлых фестивалей и с простых концертов.
- А как встреча с девушкой этой?
- Неплохо... она оказалась ещё моложе, чем я думал... одиннадцатый класс закончила. Дожили. На тридцатом почти году жизни связываюсь с детьми. Но она очень, очень красивая... и интересная. С ней забываешь о времени, слушая её голос и смотря в прекрасные глаза...
Я удивлённо посмотрел на Алекса. Он что, влюбился? Такие глупости про время и прочее он говорит весьма редко. Но если уж говорит...
Значит, всё серьёзно.
- Проводил до дома её?
- Нет, - Алекс качает головой, немного хмурясь, - нет. Она сказала, что у неё строгая мать и рассердится, если увидит свою дочь в компании... хе-хе... «Пусть и красивого, но всё же накрашенного парня неясной ориентации», - передразнил он. – Потом она обаятельно рассмеялась, я посадил её на автобус... И пошёл домой пешком. У меня было полно времени! Мы просто обменялись номерами телефонов – и всё! Неужели я совсем ей не нравлюсь на трезвую голову, - убито закончил Ксандер.
Я пожал плечами:
- Всё логично. Она закончила одиннадцатый класс, у неё строгая мать – девочка... то есть девушка явно готовится к поступлению в институт, и времени на парней нет.
- Ааа... ты прав. – Он продолжил смотреть фото.

***

Прошёл месяц, я вновь горел на работе, ожесточённо споря с поставщиками медикаментов. Наша компания – постоянный покупатель, для нас уже должны бы сделать хорошую скидку... но нет! Цены взлетели, для нас никаких льгот! Или нужно искать новых поставщиков, или спорить с этими, но средств на покупку лекарств втридорога у нас нет. Точнее, есть, но, если подчиниться этой ценовой политике, то не будет.
Алекс между тем летал как на крыльях, я же поглядывал на него неодобрительно. Завязать роман с девчонкой, младше его в два раза... Ксандер постоянно пропадает: в кафе – днём, в клубах – ночью, и всё с той девушкой, имя которой я так и не узнал. Просто забыл спросить.
Кажется, Ксандер предупреждал, что сегодня придёт с этой девчонкой к нам. «Посидеть, поболтать в тишине. Может, она останется. Ты уйдешь? – зазвучал в голове голос Алекса. – Я тебе купил билет на неплохую техно-дискотеку....» Я вздохнул. Конечно же, я не пойду на эту дискотеку. Приду домой, возьму вещи... сниму номер на одну ночь в гостинице. Только дождусь Алекса и гляну на его девушку.
Придя домой, я покидал вещи в сумку, кинул взгляд на часы. Скоро появятся, Ксандер мною предупреждён, что я их встречу. Через некоторое время зазвонил дверной звонок, открыв дверь, я некоторое время посмотрел на девушку, на недоумённого Алекса из-за моего поведения, и глупо спросил:
- А где твоя девушка?
- Вот, - нервно улыбнувшись, он обнял её за плечи.
- Проходите, - они вошли, я закрыл дверь трясущимися от злости руками. Спокойно, дышим ровно... – КАКОГО ЧЁРТА, ЕВА?!
- Откуда ты её знаешь... – начал было Алекс, но я ласково прорычал:
- Заткнись, а? С тобой позже разберусь.
Повернувшись к дочери, я ожидал застать её смущенной, но она гордо задрала подбородок.
- Какие проблемы?
- Какие?! Ты знаешь, что он старше тебя на... на... короче, лет на двадцать?! – возмутился я.
- Ну и что? Это моя жизнь, - спокойно ответил Ева. – Я уже взрослая... – я перебил её:
- Взрослая?! Знаешь что, взрослая, шагом марш в свою старую комнату, закрыться изнутри и сидеть молчать!
- И не собираюсь...
- БЫСТРО!
Наверно, я выглядел абсолютно безумным, иначе как объяснить то, что Ева, испуганно пискнув, кинулась в комнату, которая принадлежала ей, когда дочь жила со мной?
Я шумно выдохнул.
- Послушай, Кристиан, что ты как нервно реагируешь? Я не знал, что она твоя дочь вплоть до того момента, как мы подошли к твоему дому. Да и вообще, ты что, считаешь, что я не подхожу ей? Хочешь видеть рядом с Евой какого-нибудь вообще неизвестного тебе мужика?
- А ну иди сюда, - тихо произнёс я.
Алекс осторожно приблизился; схватив его за грудки, я прошептал:
- Она моя дочь. Понимаешь? Моя. Дочь. Ты старше её черт знает на сколько. Прежде всего – ты мой друг. Или был им, уже не знаю. Я не позволю, чтобы с Евой играл мужик, которому почти тридцать лет. Она ещё юная и невинная девушка.
Ксандер осторожно пошевелился.
- Руки убери, - я подчинился. – Во-первых, она почти совершеннолетняя. Во-вторых, она меня любит. В-третьих, я не собираюсь с ней играть, у нас серьёзные отношения. В-четвёртых...
В неконтролируемом порыве злости, я выкинул вперёд кулак. Алекс отлетел, с размаху упав на пол, ударившись головой о тумбочку около стены. Быстрой тонкой струйкой у него потекла кровь из носа, попадая на губы и подбородок.
- В-четвёртых – я уже всё сказал.
Подойдя к Ксандеру, я опустился рядом с ним на колени.
- Ты это понимаешь, скотина? – взяв его за подбородок, я чуть приподнял его голову. Кажется, я сломал ему нос. Или ещё чего хуже... взгляд мутный.
- Папа, что у вас происходит? – крикнула Ева из комнаты, не решаясь выходить.
- У нас всё в порядке, - крикнул я в ответ, одновременно легко похлопывая по щекам Алекса и прибавляя шёпотом, чтобы не услышала дочь: – давай, открывай глаза... что болит? Кроме носа?
Он с трудом разлепил губы:
- Голова.
Я опустил ладонь на его затылок. Чёрт. Волосы в крови. Вскочив и оглядевшись, я быстро нашёл телефон, вызывая скорую помощь.
В ожидании скорой, я сидел на полу рядом с Алексом, положив его голову себе на колени. Злость куда-то улетучилась, я даже подумал, что ничего страшного в их романе с Евой. Правда, если их расставание пройдёт болезненным, то будет сложно удержать хорошее отношение друга и дочери одновременно. Но... всё это потом.
Сейчас около меня лежит Алекс, который по моей вине без сознания, а эта чёртова скорая не едет... Где они?!
Я осторожно погладил по голове Ксандера, мои светлые джинсы уже испачкались в его крови. Бедный.
- Милый мой, глупый Алекс... всё будет хорошо, - шептал я, - только очнись... дождись скорой, всё будет хорошо...
Повинуясь непонятному порыву, я склонил голову, целуя Алекса в равнодушные губы. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет... Раздался звонок в дверь, я аккуратно опустил голову Ксандера на пол, кинулся открывать.
Я сказал врачу, что ударил Алекса из-за небольшого конфликта, умалчивая подробности. Его загрузили на носилки, собираясь отвезти в больницу.
- Я поеду с ним, - сразу заявил я.
- Ага. И дадите показания о тяжких телесных, нанесённых пострадавшему, - равнодушно ответил эскулап.
- Я тоже... с ним поеду, - раздался голос Евы. Она стояла, прислонившись к косяку двери, ведущей из спальни в зал.
- Ты здесь давно? – я безразлично посмотрел на неё.
- С того момента, как ты ответил, что всё в порядке.
Врач неодобрительно посмотрел на нас. Он не хотел, чтобы Ева ехала с нами, но девушка настояла, чуть ли не со слезами утверждая, что она – возлюбленная Алекса, и что никак – ну совсем никак! – не может его бросить.
- А это кто тогда? – эскулап кивнул на меня.
- Д... друг... – Ева покраснела.
- Заметно. У него губы в крови пострадавшего.
Я физически почувствовал, что мои щёки горят огнём. Но какая разница, кем мне приходится Алекс, если он лежит без сознания?!
- Давайте не будем препираться... иначе Алекс так и не дождётся помощи, - негромко, чуть смущённо произнёс я.
В больницу ехали все вчетвером: я, Ева, врач, Алекс на носилках.
Интересно, меня посадят? Или возьмут штраф? Говоря судебным языком, я действительно нанёс человеку тяжкие телесные повреждения, при этом Алекс даже не пытался дать мне сдачи. Не успел. Наверно, Ксандер даст необходимые показания полиции...
Мысли потекли в другом направлении. А Ева? Она заявила, что стояла на пороге комнаты с того момента, как я ударил Алекса. Значит, она видела, как я поцеловал его. Для неё это было поцелуем.
Для меня – нет.

...Алекс пришёл в сознании ещё в машине скорой помощи. Потом, в больнице, оказалось, что у него действительно сломан нос, а ещё сотрясение мозга, к счастью, не очень серьёзное. А кровь текла из рассечённого затылка. Врачи сказали, что так часто бывает – просто порез, а крови море.
Ксандер почему-то ничего не сказал полиции. Точнее, сказал, но лишь то, что претензий ко мне не имеет и он сам виноват в полученных травмах – неудачно упал от дружеского хлопка по плечу. Теперь мне кажется, что Алекс никогда не простит мне ту вспышку ярости, что он найдёт себе квартиру. И я останусь один.
А Ева... Ева вела себя отвратительно и вызывала лишь раздражение. Она постоянно спрашивала у врачей о состоянии Алекса, о том, как скоро его выпишут, прорывалась к нему в палату, стоя рядом и плача, говоря о любви. Она что, не понимает, что ему сейчас нужен покой?!
Алекс не пожелал оставаться в больнице, тихо сказав, что дома и стены лечат. Я как в тумане реагировал на происходящее, звуки доносились как сквозь толстый слой ваты. Я почти не помнил, как вызвал такси, в памяти осталось лишь молчание Алекса и Евы, сидевших на заднем сидении. Изредка поглядывая в зеркало заднего вида, я сразу отводил взгляд. Ксандер положил голову на плечо моей дочери, прикрыв глаза, а она аккуратно его обнимала, касаясь губами тёмных волос.
Я ревную?! Я смущаюсь?! Нет, конечно. Просто мне...
Что просто? Я торопливо соображал.
Просто мне неприятно. И всё. Перед собой оправдываться не буду...
- Остановите здесь, - попросил я водителя и обернулся назад: - Ева, выходи. Мать тебя уже заждалась.
- Она думает, что я ночую у подруги, - девушка зло сверкнула глазами, - и Алекса я не оставлю.
- Шагом марш из машины домой, - спокойно повторил я.
- Нет.
Водитель кашлянул.
- Пошла быстро. Куда хочешь, но Ксандера ты оставишь в покое, который ему сейчас нужен.
Поджав губы, Ева вышла из машины, хлопнув дверью, и демонстративно уселась на лавку рядом с её домом.
- Я буду сидеть всю ночь здесь. А утром «вернусь от подруги», - с вызовом произнесла она.
- Поехали, - я продиктовал водителю адрес.
Я вновь посмотрел на заднее сидение. Алекс, закрыв глаза, привалился к оконному стеклу. В душе зашевелилась жалость. Странно, но поведение Евы меня оставило равнодушным – как будто она и не моя дочь... Мне абсолютно всё равно, что она будет сидеть всю ночь на улице, что это может быть опасным, что она тоже волнуется за Ксандера... Но сейчас для меня было единственно правильным и важным помочь другу, пожалуй, единственному. Да, дочь у меня тоже одна – можно возразить на моё предыдущее заявление, но...
Просто Ева вдруг перестала быть для меня близким человеком.
Водитель остановил машину у моего дома. Расплатившись, я открыл заднюю дверцу, Алекс чуть не выпал из машины, но я подхватил его за плечи. Чёрт. Он сам, наверно, не дойдёт... Ругнувшись, я протянул руку под колени Ксандера, приподнимая его и вытаскивая из машины.
Ага. Изловчился. И как теперь открыть дверь дома? Но Алекс приоткрыл глаза и произнёс:
- Я смогу дойти...
Мы дошли до двери, я держал Алекса за плечи, он вцепился мне в спину ледяными пальцами, этот холод чувствовался даже сквозь рубашку.
В квартире Алекс сразу же лёг на диван. Наверно, у него слабость... И предобморочное состояние. Ему нужен покой.
...Остаток ночи я провёл в кресле рядом с Алексом. Хотелось курить, но я бросил несколько лет назад, и дома не было ни одной пачки сигарет. Изредка забываясь дремотой, я просыпался и кидал взгляд на Ксандера: его грудь чуть вздымалась, дыхание едва слышно, но, скорее всего, он крепко спал. Почему он ничего не сказал полиции? Не ответил, что я его неожиданно ударил?
А Ева? Почему она молчала? Не хотела выдавать отца? Она стала в одночасье мне чужой, в груди не осталось к ней отеческих чувств. Наверно, потому, что она показала себя слишком взрослой. Или потому, что посягнула на Алекса?..
Оставляя этот вопрос без ответа, я совершаю сделки с совестью, пытаясь обмануть её, подкупить.
За окном светало.

***

- Алекс, почему ты ничего не сказал полиции?
Он долго смотрел на меня. Прошло несколько месяцев с того инцидента, жизнь потекла в прежнем русле, Ксандер ни словом, ни взглядом не напомнил мне о моём предательстве – я расценивал свои действия именно так.
- Почему? – повторил я.
- Кристиан, - он медленно произнёс моё имя, как будто пробуя его на вкус. – А как ты думаешь, смог бы я себе позволить хотя бы бросить косой взгляд в сторону человека, давшего мне всё?
Я опешил. Я – человек, давший ему всё?..
- Ты помог мне перебраться в страну, о которой я мечтал всю сознательную жизнь. Ты спас меня от предрассудков, злобы людей, рядом с которыми я вынужден был существовать. Ты дал мне кров. Ты дал мне возможность увидеться с теми, о которых я постоянно думал, мечтал, кому, засыпая, желал счастья, возможность увидеть в живую музыкантов, чьё творчество составляет важную часть моей жизни – разве это мало? И... – он отвёл взгляд. – Я молча соглашусь со всеми твоими словами и действиями, чтобы ты не совершил.
Я молчал. Алекс самоотверженно терпел меня?
- И, Крис, - Ксандер лукаво улыбнулся, - я ненавидел готовить, но, желая угодить тебе, полюбил это дело.
Я невольно бросил взгляд в сторону плиты. Мы сидели с Алексом за кухонным столом, он старательно пару часов надраил всю утварь, все поверхности, не поленился сходить в магазин за мороженным для меня, и всё это потому, что я помог ему перебраться в Германию?
Он проследил за моим взглядом, угадывая мысли:
- Ты не представляешь, как много для меня ты сделал. Поэтому мне в удовольствие сделать тебе что-нибудь приятное, - Алекс улыбнулся.
Около окна алели маки – Ксандер поставил горшок с ними туда, поняв, что я люблю эти цветы.