Цветы над черепами
персонажи: Федор\Андрей
рейтинг: NC-17
размер: 9.000 слов
саммари: Федор знал, что цветок отравлен, и все равно вдыхал сейчас его аромат. Сложно сопротивляться, когда Андрей так бесстыдно и безнадежно влюблен.
читать дальше
1

— Господи, Андрей, да хватит уже, — прошипел Федор, тщетно пытаясь столкнуть Андрея со своих коленей. — Угомонись! — рявкнул он.
Андрей, положив ему руки на плечи, печально посмотрел в глаза и, тяжело вздохнув, неуклюже слез с коленей. Перешагнул через низкий столик, заставленный стаканами и усыпанный крошками от чипсов и шелухой орешков, и сел в кресло напротив. Губы от обиды надул. Федор, понимая, что все смотрят на него, взмахнул руками, оправдываясь:
— Ну не люблю я обниматься! У кого хочешь спроси, тебе все скажут: даже Ника жалуется, что я ее мало тискаю, а уж ты…
— А меня ты вовсе не тискаешь, — траурно произнес Андрей и, тут же не выдержав, заржал.
Обстановка наконец разрядилась. В последний раз, пообещал себе Федор, в последний раз я набухиваюсь с ними на афтерпати. Сколько можно терпеть пьяного Андрея, следующего за ним, как тень — везде как приклеенный, ни минуты покоя, ни минуты отдыха от него. Раньше просто руки распускал, прижимался, обнимая за плечи, и трещал, какой же Федя хороший и как он Федю любит. А теперь и вовсе на колени сел, как любимая девушка… Все уже забыли, как Андрей полез к Феде, уронив со стола несколько звонких стаканов, и общались совсем о другом, Андрей выпрыгивал из штанов, лишь бы ему дали высказаться, а Федор разглаживал брюки там, где еще недавно чувствовал горячие бедра Андрея. Его раздражала манера Андрея лезть в личное пространство. Он ввинчивался штопором в объятия, и приходилось касаться его спины, он вис на шее и возбужденно говорил, что и мечтать не мог, что все так сложится, будто что-то особенное между ними происходило, он клал голову на плечо в автобусах и такси. От его щетины жгло щеки, потому что он норовил прижаться к лицу. Запах сигарет от его волос Федор помнил ярче, чем запах любимой женщины.
Федор раздраженно опрокинул стопку виски и не стал запивать. Постарался не накручивать себя, но так и тер горящие бедра, словно у него аллергия была на прикосновения Андрея, и слушал его захлебывающийся пьяный голос, резко выделяющийся на фоне остальных.

2

Андрей с утра был тихий, заспанный. Лежа на соседней кровати, возил пальцем по экрану смартфона. Вдруг улыбнулся. Федор, такой же сонный после вчерашнего концерта, полюбопытствовал, оторвавшись от созерцания фотографии Ники:
— Чего лыбишься? Мем смешной нашел?
Андрей быстро взглянул на него, и улыбка его стала иной, словно отрепетированной для других людей, а та, которую Федор подсмотрел украдкой, не предназначалась ни для кого.
— Нет. Переписку с тобой листал, искал… А, неважно. В общем, помнишь, я тебе демку прислал перед тем, как ты в Питер уехал?
— Ну.
Федор не помнил. Бессонные ночи, постоянные сборы, сомнения — а вдруг не выгорит? Все мысли только о переезде были, никак не о песнях Андрея.
— Ты ответил: “Ты мой любимый демон”, — процитировал Андрей.
— И что? — не понял Федор.
— Приятно быть любимым, а не одним из множества.
Федор собрался было пояснить, что Андрей давно уже не был для него безликим демоном из толпы поклонников, и изобретать велосипед не надо, но быстро передумал. Андрей смотрел на него тепло и, видимо, для него слова Федора имели смысла куда больше, чем Федор в них год назад вложил. Он даже не помнил, в ответ на что это написал. Объяснять сейчас Андрею, что он, скорее всего, послушал трек, дежурно восхитился и без задней мысли набрал сообщение, прежде чем отрубиться или побежать по делам, не было никакого желания.
— Тебе так хочется быть особенным, — сказал Федор.
Он заставил себя слезть с кровати и направился в ванную, захватив смартфон. За спиной тут же послышался шорох одеяла, шевеление, и Андрей, длинноногая дылда, нагнал его, резко обнял со спины.
— Я и есть особенный, — весело сказал Андрей, ничуть не обидевшись.
Федор, отдернувшись, толкнул его локтем под ребра и обернулся:
— Ты чокнутый!
— Не чокнутый, а счастливый.
Андрей беззаботно улыбался ему, не замечая раздражения Федора, и больше всего хотелось съездить ему по носу. Он нарочно злит? Нарочно лапает? Федор шумно выдохнул и, отвернувшись, шагнул в ванную, громко хлопнул дверью. Заперся на задвижку. Он закрыл глаза, опершись кулаками на раковину, и заставил себя считать до десяти. В голове скакала улыбка Андрея — трезвый ведь, а скалится как умалишенный, и опять лезет руками, куда не просили. Федор дотронулся до груди. Все еще горело от его ладоней, перехвативших поперек, от того, как бесстыдно прижался он сзади всем телом. Он делал все, чтобы Федор его точно заметил, чтобы взорвался от возмущения, от нарушения всех личных границ. Для чего? Чтобы схлопотать по морде?
Вдруг вспомнилось: ведь у влюбленных и у сумасшедших — такая лихорадка в голове… И что-то там было про фантазии. Точно, про то, что вымыслы подменяют им реальность. Федор открыл глаза, уставившись на свое отражение. Он сложил два и два. Впервые за все время, что Андрей строчил ему восхищенные комментарии, лез в реплаи твиттера, радостно рассказывал, как счастлив был, стоило Федору впервые фитануть… Федор сглотнул и помотал головой. Демон его раздери. Андрей глупо влюблен. Давно, видимо.
Стало все очевидно. Весь его топорный флирт. Комплименты и восторги. Тесные объятия и шепот в ухо. Неловко. Как скоро до него дойдет, что ловить нечего? Что случится первым: Андрей остынет или Федор сорвется на него?
Прислонив смартфон к зеркалу, Федор открыл фотографию, которую ночью прислала Ника. Он старался представлять ее. Только ее. Но все еще спиной ощущал, как вжался в него Андрей грудью, как спеленал объятиями, и как открыто он себя предлагал, и это… Нет, не сбивало с дрочки. Самое удивительное — совсем не сбивало. Он знал, что цветок отравлен, и все равно вдыхал сейчас его аромат.

3

Андрей пел в соседнем номере. Через тонкие стены доносился его голос, топот его ног — словно бы он пританцовывал. Федору стало стыдно. Еще вчера его обдало волной вины — после того, быстрого, глупого в общественном туалете… Он старался не вспоминать, но как из памяти вытравить прикосновения взвинченного Андрея, его ладони под футболкой, жаркий шепот в ухо: давай, мы быстро, я прямо сейчас кончу от того, что ты рядом, Федь…
Застонав, Федор спрятал лицо в ладонях. Рано или поздно придется выйти из номера, посмотреть в глаза Андрею и сделать вид, что ничего не случилось. Что он ничего не помнит.
Не помнит, как все-таки повелся на топорный флирт. Как захотел проверить. Ударил в голову алкоголь, и он почти не думал, только шел на звериных инстинктах — а как оно будет, насколько далеко Андрей готов зайти? Сейчас, наутро, Федор предпочел бы забыть, как улыбнулся Андрею, дотрагиваясь под столом до его ноги в ответ. Андрей, наивно поверив, просиял, уронил на пол вилку, нырнул за ней и провел ладонью по бедру Федора. И весь ужин он хлестал вино, смотрел только на Федора, шутил и ждал только его реакции. Это больше не раздражало — заводило, крутило на кончиках нервов. Вышли курить вдвоем — почему вдвоем, как так получилось?.. И Андрей положил голову на плечо, обнял за талию и прошептал, что здесь просторные сортиры. Романтика. А после добавил: у меня встал. Проинформировал. Их повлекло вдвоем, в голове билось: он же тупо смотрел на меня, даже не трогал, о чем он думал, у него ведь вон как крепко стоит… Руки Андрея проворно расстегивали ширинку, он терся о бедро членом, пришлось ладонью затыкать ему рот, чтобы не стонал.
Мы просто подрочили друг другу, уговаривал теперь себя Федор. Точнее, Андрей ему подрочил. Своими длинными ровными пальцами. Предварительно спрятав кольца в кулаке свободной руки. Подрочил так хорошо, что Федор спрятал лицо на его груди и едва сдержал громкий стон.
Андрей все пел в соседнем номере.
Зато теперь ясно, что он готов зайти как угодно далеко. Ясно, что его яд опьяняет, и хочется одновременно оттолкнуть его и сказать: дотронься. Повторять нельзя. Повторять — все равно что копать себе могилу, его не вывозишь, даже если он просто вертится где-то рядом, а если подпустить ближе — все, пиши пропало. Он сожрет со своей неумной любовью.
Пора уже позвать его на завтрак и хмуро пожаловаться на головную боль. Сказать, что вчера перебрал и весь вечер как в тумане. И сделать вид, что не замечаешь, как улыбка стекает с его лица.

4

Второй раз случился в гримерке, тоже по пьяни. Андрей криком выгнал всех, потребовав хотя бы пять минут тишины, имеет же он, черт возьми, право побыть в одиночестве после того, как отыграл концерт?! И все, впечатленные его воплем, потянулись прочь — желания звезды надо уважать, тем более что звезда еще успеет им вымотать все нервы, может, хоть в одиночестве посидит и немного успокоится… Федор тоже направился к двери, потому что сил никаких не было спорить и возмущаться, проще пойти к бару и попросить воды — алкоголя ему уже хватит… Но Андрей окликнул:
— Федя, погоди, ты-то куда?
Сразу же на запястье оказались его влажные горячие ладони, захлопнулась дверь, и они остались вдвоем в душной полутемной комнате. Федор обернулся, и Андрей порывисто обнял его, привычно устроив голову на плече. Федор даже привык. Положив ладонь Андрею на затылок, он пробормотал:
— Что опять с тобой не так?..
Андрей глубоко вдохнул и, чуть повернув голову, ткнулся губами в шею. От его дыхания мурашки побежали по коже. Федор окаменел, перестав гладить Андрея по волосам. По талии поползла рука, притискивая ближе, и объятия Андрея стали такими тесными, что бедром Федор ощутил его член.
Опять, пронеслось в голове. Он опять это делает. И если в прошлый раз можно было прикинуться, что так много выпил, что все забыл, то теперь не выйдет. Нужно оттолкнуть его и рявкнуть, что он слетел с катушек, за кого он вообще принимает Федора… Но горло будто петлей стянуло.
Как назло, тело реагировало на Андрея однозначно. Его бесстыдная влюбленность щекотала нервы и льстила, и прошлый раз мелькал в памяти вспышками по ночам, когда Федор оставался один в номере, но, черт побери, это попросту неправильно и нечестно… Андрей едва слышно простонал через сомкнутые губы, толкнувшись членом в бедро Федора. Сука, как же криво устроился, как в прошлый раз… Перемкнуло — Федор готов был поклясться, что его настигло на миг белое пятно, а уже в следующее мгновение он положил ладони Андрею на задницу и притянул его пахом к своему, Андрею пришлось согнуть колени. Он навалился всем весом, вдавливая в дверь, и опять потерся, только на этот раз — о член Федора. Андрей, со всхлипом втянув воздух, схватил за лицо, жарко зашептал, касаясь губ Федора своими:
— Федь, как ты хочешь? Хочешь, в рот возьму? Потрогай меня, пожалуйста, я умираю, как хочу, чтобы ты… Постоянно хочу, — выдохнул он, словно слетев с катушек, и поцеловал в губы.
Федор машинально отпрянул, но бежать было некуда — он стукнулся затылком о дверь, а Андрей, не заметив этого, целовал его, жмурясь от удовольствия, лез языком в рот, и его щетина кололась, ни на миг не позволяя представить, что Федора засасывает если не любимая девушка — то хотя бы просто девушка. Он не хотел целовать Андрея, не хотел терпеть его объятия, у него встал — но не на Андрея же, а только потому, что уже месяц ни с кем… Но вырваться, выпутаться не получилось. Андрей с головой ушел в поцелуй, в прикосновения, весь отдался чувству и моменту. Ничего не замечал.
В ушах звенел голос Андрея — потрогай меня, пожалуйста — и это, кажется, первый раз, когда он сказал “пожалуйста”... Федор положил руки ему на талию, пальцы — на голую кожу под майкой. Андрей, словно приняв это за разрешение, торопливо потянул свои штаны вниз, все так же целуя Федора, хоть тот почти и не отвечал. Одежда съехала по худым бедрам к коленям, и Андрей переключился на ширинку Федора пляшущими от возбуждения пальцами.
Это не остановить, подумал Федор. Только грубостью. Андрей так отчаянно хотел, что не замечал, как окаменел Федор, а Федора исступленное желание Андрея вмиг опьянило сильнее алкоголя, словно он получил безраздельную власть над этим упрямым и импульсивным человеком. Он, исхудавший, высокий и дерганный, завораживал в своей безудержной жажде любить.
Словно прыгая в холодную воду, Федор положил ладонь на член Андрея — через нижнее белье. Сопротивляться не смог. Андрей повлек его, закрутил в водоворот — и воля прогнулась под желания тела.
Андрей и не собирался ждать, пока Федор что-то предпримет. Он в мгновение ока разорвал поцелуй — от его щетины жгло лицо, горели губы — и опустился на колени, сдергивая одежду с Федора вниз. Он поднял взгляд, и рука сама потянулась к его русым волосам, чтобы пропустить их между пальцев, и что-то, похожее на нежность, стиснуло в груди. Андрей, огладив по бедру, торопливо взял в рот — и взор его затуманился. Член между его ярких губ смотрелся на удивление уместно. Словно так и должно быть. Зажмурившись, Андрей скользнул по стволу, пытаясь взять глубже, и тут же выпустил, закашлявшись. Из уголков глаз его сорвались слезы.
— Ты хоть сосал кому раньше? — не удержался Федор и, устыдившись своей бестактности — девушке бы он так никогда не сказал, — коснулся щеки Андрея.
Тот, вспыхнув, мотнул головой:
— Нет.
И, взяв рукой член Федора, опять попытался заглотить.
Энтузиазм сглаживал отсутствие техники, да и подрачивал Андрей замечательно, а рот, ну, что рот… Просто щекотно облизывал головку. Федор, прислонившись к двери, расслабился, забывшись, и, глубоко дыша, смотрел вниз. На ресницы Андрея. Порозовевшие скулы и красный кончик носа. Андрей, словно чувствуя его взгляд, то и дело вскидывал глаза, забываясь и выпуская член изо рта.
— Не отвлекайся, — наконец велел Федор и подтолкнул голову Андрея к паху.
Тот, просияв от удовольствия, удвоил усилия, и Федор сжал в кулак его волосы. Хотел отстранить в последний миг — а в результате кончил Андрею в рот.
Стало тихо, словно под крышкой гроба. Федор с бешено колотящимся сердцем никак не мог заставить себя открыть глаза. Лихорадка разом спала, и он понятия не имел, что будет дальше, как они с Андреем станут смотреть друг на друга… И в этой звенящей тишине Андрей громко сглотнул. Прижался лбом к бедру Федора и быстро-быстро довел себя до разрядки — он хоть удовольствие-то в этой спешке получил?..
Федор наклонился, пытаясь подтянуть штаны вверх. Кое-как надел их, и Андрей опять обнял его, обхватывая за талию. Так и не встал с колен. Федор стоял, оглушенный. Его до сих пор не накрыло ощущением неправильности, не переебало по хребту осознанием, что он трахал приятеля в рот, но уже понемногу накатывало. Он двинулся, намекая Андрею, что пора бы отлипнуть и сделать вид, что ничего не было.
— Ты прости за прошлый раз, — пробормотал Андрей, крепче обнимая за талию. — За то… в толчке рестика. Я просто очень сильно тебя.
Он то ли замолчал, то ли договорил совсем тихо — Федор не понял. И сделал вид, что ничего не услышал.

5

В дверь номера сначала коротко постучали. Потом — поскреблись. Потом послышался пьяный томный голос:
— Ну Федя… ну не будь девчонкой… Федя…
Федор, не включая света, тихо подошел к двери, прислушиваясь. Андрей, похоже, не поверил, что Федор спит, и топтался, ждал, пока ему откроют. Самоуверенность его поражала. Неужто всерьез рассчитывает, что после уродливой сцены, разыгравшейся возле барной стойки, он так запросто заслужит прощение? Нет уж, Федор достаточно ему прощал…
И все равно он остался, прислонившись плечом к дверному косяку. Стоял и пытался расслышать дыхание Андрея. Они провели бок о бок в туре столько времени, что почти сроднились — Федор беспокоился за него. Он все-таки не последняя мразь. Пусть ему и не нужны чувства Андрея и его попытки залезть в штаны, но и узнать, что Андрей накидался так, что умер под дверью, Федор не желал.
Ну да, опять напился — так ведь это происходит почти в каждом городе, трезвым Андрея никто давно уже не видел, он даже просыпается по утрам, кажется, навеселе, потому что те литры алкоголя, которые он поглощает, не успевают отфильтроваться из крови.
Ну да, кричал, что все его заебали и отказывался уходить из клуба, пока вся команда не ушла, оставив его на растерзание охранникам — а что еще делать? Вытащить без применения силы Андрея не представлялось возможным. Беседин так и поплелся за Андреем по каким-то забегаловкам, а Федор не выдержал и плюнул — не маленький, не потеряется на улицах. Только глаз так и не смог сомкнуть. Проверял, что постит Андрей в инстаграме — ничего, в твиттере — обычный пьяный бред, часть которого он сотрет наутро. Сообщений ему Андрей не присылал. А теперь посмотрите-ка — пришел мириться…
Федор меньше всего хотел оставаться наедине с пьяным и экзальтированным Андреем, но чувствовал, что не выдержит, у него же есть, в конце концов, сердце. Андрей сказал за дверью, наверняка догадавшись, что стены здесь бумажные, и каждое его слово слышно:
— Тогда я буду ждать тебя до утра. Здесь.
Кажется, сел на пол. Упрямства ему не занимать — заснет в коридоре… Федор открыл дверь на себя и опустил взгляд. Андрей, вытянув ноги, ждал его, прислонившись к стене. Тут же улыбнулся, стоило встретиться глазами с Федором.
— Заползай, — велел Федор и отступил в сторону, пропуская Андрея. — Руки только держи при себе, ясно?
Андрей, даже не встав на ноги, на четвереньках перебрался через порог и, сев на пятки, сказал:
— Так ведь я могу и без рук.
Прозвучало на удивление трезво.
Федор поморщился и закрыл дверь, пока Андрей, ладонями отталкиваясь от пола, пытался принять вертикальное положение. Не поворачиваясь к нему, Федор произнес:
— Не надо. Я не знаю, что на тебя тогда нашло. Даже не пытайся снова. Тебе понятно?
— О чем ты говоришь? — натурально удивился Андрей.
Федор все же посмотрел на него. Андрей, покачиваясь, пытался высвободить запястья из плена рукавов куртки. В темноте не различить было его глаз, но Федор не сомневался: Андрей все понял, просто не захотел соглашаться. Неделя почти прошла с того дурацкого недо-минета в гримерке. Чудом удавалось избежать компании Андрея. Скидывал с себя его руки, делал вид, что не замечает его попыток уединиться, его растерянных и расстроенных глаз. А что Федор должен был делать? Он любит свою девушку. Не Андрея. Его невозможно любить. То, что он поддался пару раз — ничего не значит.
— Ты знаешь, — хмуро ответил Федор. — Иди уже в ванную, от тебя как от пепельницы несет… Спать можешь в кресле лечь. Или на полу.
Андрей наконец выпутал руки и сбросил куртку. Ничего не сказав, поплелся в ванную и закрылся там, сразу включив воду.
Федор повторил себе: он не давал Андрею никаких поводов вешаться на шею. Четко выставлял границы. И влюбленность Андрея ему нахуй не вперлась.
Вдруг вспомнилось, как впервые полез к Андрею обниматься в избытке чувств — на третьем совместном концерте. А потом, спустя какое-то время, трогал его ногу своею под столом, будто одобряя нелепый флирт. Само собой ведь вышло… Он привык к Андрею, расслабился и перестал держать границы. Тактильность Андрея размыла его понятия о допустимых прикосновениях. Даже зная, что он отравит, Федор позволил цветку раскрыть бутон.
Затих шум воды. Медленно приоткрылась дверь — и Андрей вернулся в комнату. Наощупь двинулся к креслу. Федор повернул голову, едва различая силуэт в темноте. На кресле Андрей долго возился, то вытягивал ноги, то пытался свернуться в позу зародыша, и никак у него не получалось устроиться удобно. К тому же он был голый — единственный махровый халат, положенный постояльцам, Федор надел после душа сам. Бросил потом его на пол возле кровати — и так он так и валялся.
Андрей затих. Федор тихо позвал его:
— Ты как?
— Нормально, — ответил Андрей.
Тоски в его голосе было столько, что хоть ложкой ешь. Вздохнув, Федор сдался:
— Можешь занять половину кровати. Или иди к себе.
— К себе не хочу, — пробормотал Андрей. — Там минибар и все такое…
Он слез с кресла и осторожно подошел к кровати. Федор откатился в сторону, забрав с собой одеяло. Матрас спружинил под весом Андрея. Зашуршал халат — догадался все-таки поднять с пола и укрыться им… От его ровного дыхания и тепла тела, угадывавшегося совсем рядом, Федор расслабился. Потянуло в сон. И уже засыпая, он почувствовал, как Андрей положил ладонь ему на плечо, но ничего больше не позволил — только едва заметно касался, словно извиняясь, что ничего поделать с собой не может: нужно быть рядом, даже если трогать Федор его запретил.

6

Кризис благополучно прошел. Почти месяц пролетел — а Андрей больше ни разу не зажал его в гримерке и даже пьяным не распускал руки. Радоваться бы, но Федор с удивлением обнаружил в себе легкое разочарование — надо же, Андрей казался таким влюбленным, а стоило сказать ему остановиться, и он послушался. Федор зря считал его последним упрямцем. Он порой заглядывался, как Андрей целуется с очередной поклонницей или бросается в толпу, чтобы его облепили, но быстро отводил взгляд. Но его стена спокойствия разрушилась, когда в очередном городе оказалось: отель для них не забронировали, и ночевать им по сути негде. Пьяный Андрей, замерзая возле баула с мерчем, переступал с ноги на ногу, пока Беседин, матерясь себе под нос, искал на букинге варианты. Поблизости сдавали квартиру на сутки — туда стопы и направили. Толком не смотрели даже, что на фотках, намыться бы и выспаться, предыдущая ночь в дороге прошла… Федор первым залез в душ. Когда вышел, то увидел покрасневшего от злости Влада и Андрея, усевшегося перед ним на диване нога на ногу с невозмутимым видом.
Увидев Федора, вытиравшего голову полотенцем, Влад в сердцах бросил:
— Ну хоть ты ему скажи, Федь!
— Что? — устало спросил Федор.
— А то, — влез Андрей, — что Влад мало того что нихуя не делает, так еще и хату не смог найти нормальную, вот и пусть спит в коридоре, это не он на сцене пашет как лошадь.
— Не понял, — сказал Федор и зевнул.
— Нашу ебучую принцессу на горошине кровать не устраивает! — сказал Влад. — Как на вписке всемером на диване дрыхнуть в чужой блевоте — это нормально…
— Не было такого, — живо отреагировал Андрей, но ему не удалось сбить Влада с мысли:
— …а как ночь в чистой постели вдвоем с другом детства вальтом поспать — так все, оскорблен до глубины души…
Федя потер глаза. Устал так, что сил ругаться не осталось.
— Мы с Владом разложим диван, — сказал Федор, — а ты пиздуй куда хочешь.
Андрей молча встал, схватил рюкзак с пожитками и ушел в ванную.
Влад вполголоса жаловался, что Андрей оскотинился от синьки и дури, а раньше дружили нормально, ну да, он всегда был с прибабахом, но это даже забавляло, а теперь?.. Андрей вернулся чуть посвежевшим и долго рылся в чемодане, словно надеялся послушать, о чем будут говорить; но Влад, вымотанный ничуть не меньше их, попросил Федора найти второе одеяло и ушел мыться.
Андрей тут же выпрямился, оставив чемодан в покое, и посмотрел на Федора.
— Влад храпит. С ним вообще не заснешь.
— Спасибо, что предупредил, — отмахнулся Федор и обогнул Андрея, направившись к шкафу.
Тот тряхнул волосами, и на голые плечи Федору попали капли воды. Он подумал, что Андрей, будто стесняясь себя, почти всегда надевал футболку, голым по номеру не разгуливал. А может, живя с родителями, не привык даже к частичной наготе. Но ведь ему стыдиться нечего. Федор достал колючее одеяло и обернулся.
Андрей так и смотрел на него. Мокрые волосы он зачесал назад, открывая лоб, и так просто было смотреть ему в глаза, не натыкаясь взглядом на отросшую челку. Он приоткрыл рот, но, передумав, так ничего и не произнес.
Наверное, он хотел сказать: ложись со мной в кровать.
Но не стал, потому что Федор его отшил.
И пусть это были лишь домыслы, но Федор в них сейчас верил, глядя на Андрея, притихшего и робкого. На Андрея, который еще недавно скакал по сцене и спускался в слэм, тянулся к фанаткам, отворачивался и коротко обнимал Федора, словно прикосновение придавало ему сил.
— Я скучал по тебе, — сказал Федор, почти не узнавая свой голос.
Я скучал по твоей руке и рту, мысленно поправил себя Федор. Твоя зависимость оказалась заразительна и перекинулась на меня. Ты снился ночами в душном номере, заставляя просыпаться со стояком. Добился все-таки своего.
— Ты же сам… — Андрей осекся, передумав возражать. И правильно. Иначе нечего рассчитывать на примирение. — Я тоже. Ты не представляешь, как сильно.
И хоть он держал в узде свои слова и говорил спокойно, Федор заметил, как расширились зрачки Андрея. Он выпустил из рук одеяло и, перешагнув его, дотронулся до лица Андрея кончиками пальцев, до его шеи. Ощутил, как быстро бьется пульс на сонной артерии. Андрей прикрыл глаза, ресницы его дрогнули. Захотелось сейчас же надавить ему на плечи, заставить опуститься на колени, и Федор не сомневался: Андрей тут же рухнет и возьмет в рот. Ему ведь так хочется. Может быть, он даже заслужил. Не так уж плохо вел себя в последнее время.
И, кто знает, это могло бы быть даже самым правильным. Сразу обозначить их отношения: просто секс. Но что-то не позволило Федору разрушить воздушные замки Андрея, от его легкого дыхания, чуть приоткрытых губ, готовых к поцелую, свело в груди.
И Федор потянулся к нему с поцелуем, потому что не было ничего более естественного, чем поцеловать его словно после долгой разлуки. Андрей растаял — тут же обволок горячими руками, прижался вплотную и наклонил голову, чтобы целоваться удобнее, он так запросто поддался, что Федору вскружило голову.
— Пустишь к себе в кровать? — прошептал Федор.
— Мог бы не спрашивать.
Они старались тихо, в комнате за закрытой дверью, чтобы Влад из зала не услышал, но кровать скрипела, стоило на ней повернуться. Андрей распластался морской звездой, затягивая на себя. От его волос пахло шампунем и куревом. И пока Федор, зарывшись носом в мягкие пряди, пытался надышаться им, Андрей укусил его за шею, оттянув кожу зубами. Федор дернулся — все же будет видно на фотках, а их обязательно посмотрит Ника, и как он станет оправдываться?.. Но Андрей уже зализывал место укуса, словно извиняясь. Федор перекатился на спину — кошмарный скрип саккомпанировал ему — и насмешливо спросил, пытаясь истребить тупую, никчемную нежность:
— Научился сосать?
Андрей толкнул его в плечо и шепнул в ответ:
— Пошел ты.
Но он нырнул вниз, спрятался под одеяло между ног Федора, и его горячее дыхание коснулось кожи. С прошлого раза ничего не изменилось, он был все так же старателен, но бесталанен. Федора это устраивало. Он откинул одеяло в сторону, положил ладонь на затылок Андрея, чтобы ощущать мерные движения его головы. В кромешной темноте ничего не было видно, и Федору остались только ощущения. Крепкий кулак Андрея и его губы, оттягивающие тонкую кожу. Язык да изредка кромка зубов. И его мягкие, почти высохшие волосы под ладонью. Федор невольно подался бедрами вперед, шумно вздохнув, и Андрей ускорился, потерял аккуратность.
Видеть бы его. Как тогда, в гримерке. Чтобы ловить его преданный взгляд. Чтобы замечать, как сильно он старается, как хочет, чтобы Федору понравилось. И как забывает о себе, растворяясь в чужом удовольствии. Федор сжал его волосы и, почти не контролируя себя, притянул ближе, только в последний миг почувствовал едва уловимое сопротивление — и отпустил, снова кончая Андрею в рот. Расслабившись, раскинул руки в стороны, глубоко дыша, прислушиваясь.
Проглотил. Господи, он опять проглотил. Мог бы сплюнуть. Федор бы на его месте точно сплюнул.
Андрей подтянулся вверх, лег тяжестью на грудь, и Федор нашел его губы, толкнул их языком и сплелся с ним, обхватил обеими руками обнаженное тело, вылизал изнутри его рот, за кромкой зубов, нёбо, его язык. Совсем необязательно. Он не собирался целоваться. Но ему нужно было ощутить, как отдается Андрей, как позволяет победить, вертеть его, как захочется. Андрей извозился, тычась твердым членом в живот и бедра, в пах. Его ладони скользили по бокам и плечам, но Федор держал его крепко, не позволяя отстраниться. Поймал ноги и прижал их к кровати голенями. Андрей замер на миг, вытянувшись напряженной струной.
Ты не представляешь, как сильно, прозвучал его голос в голове.
Кажется, представляю.
Федор подтолкнул его в сторону, перекатился на бок сам.
— Ляг ко мне спиной.
Андрей с готовностью подчинился. Прижавшись к нему грудью, Федор положил ладонь на его член, вторую подсунул под голову, и касаясь губами его шеи, начал — неторопливо, как себе, хоть Андрей и возился, пытался перехватить инициативу, хотел скорее. Нет, не дергайся, ты же мечтал, чтобы я тебя коснулся, и будет, как я скажу. Федор вовсе перестал двигаться, только удерживал член Андрея в руке. Андрей весь подрагивал, но ждал. Федор согрел дыханием его шею, колючий подбородок. Андрей все-таки не выдержал: выгнулся в пояснице, потершись задницей о Федора, и толкнулся ему в ладонь.
— Федь… — выдохнул он, завел руку назад, чтобы притянуть к себе.
Скользнув ладонью по его члену вверх-вниз, вверх-вниз, с оттяжкой,Федор прошептал, прижавшись к его уху:
— Попроси.
Андрей простонал. Пришлось закрыть рукой ему рот. Он тут же провел языком по ладони, толкнулся кончиком между пальцами, сжал запястье обеими руками. Зашептал, отталкивая руку Федора ото рта:
— Федя, я весь извелся, как тебя ждал. Федя. Пожалуйста. Мне уже больно. Мне надо. Федор…
Словно одно имя доставляло ему удовольствие, Андрей шептал его, повторял едва слышно. Федор, опершись на локоть, навис над ним, вновь целуя, и сжалился, ускорил темп. Андрей толкался ему в кулак, по всей комнате разносились их вдохи, все звуки, но Федор ничего не мог поделать, пусть даже Влад все слышал и прекрасно представлял, чем они занимались, остановиться сейчас было невозможно, только не сейчас, когда Андрей в поцелуй шептал его имя, когда его бедра задрожали, и вдруг — он замер, весь выломавшись, вжавшись спиной в Федора.
Они лежали, оглушенные друг другом. Потом Андрей завозился, устроился на плече Федора, обняв его. Федор натянул одеяло им на плечи. Андрей дышал спокойно. Соскальзывал в сон. И Федор — следом за ним, удивляясь, что его наконец перестали выводить из себя объятия Андрея. Удивляясь, что так легко впустил его снова в свою постель. Все границы, которые он так старательно выставлял, рухнули. Андрей все-таки сломил его. Андрей ухитрился сделать так, что Федор зациклился на нем, думал о нем каждую ночь, и в итоге сам приполз к нему с поцелуем и просьбой дотронуться.

7

Тур закончился. В голове не укладывалось, что завтра не надо бежать на поезд, подскакивать на кочках в ночном переезде по трассе, просыпаться от электрического света и тащиться с паспортом в зубах на стойку регистрации. Федор наконец спал в своей кровати, со своей девушкой, и постепенно успокаивался: все, он дома.
Андрей писал ему каждый день. Жаловался на навалившиеся со всех сторон долги в универе, заверял, что диплом все равно получит, потому что ему идут навстречу, делился, что с ума сходит от духоты. Сообщения от него копились, порой их было по десять штук, когда Федор только просыпался, и постепенно он стал пролистывать их, почти не читая.
Андрею словно и не нужна была ответная реакция. Он продолжал писать. Обещал, что скоро переедет в Питер. Присылал ссылки на квартиры. К последней из ссылок добавил профили девчонок, которые станут его соседками. Время бежало. Федор писал альбом, Андрей писал ему слова.
Ты встретишь меня?
На это точно нужно было ответить. Федор долго смотрел на сообщение Андрея, раздумывая. Конечно, должен ответить он. Любой бы на его месте встретил друга в аэропорте и подвез до квартиры, угол в которой он снял вслепую.
Но Федор не был любым. Они трахались. Они ебались почти весь тур, и он до сих пор иногда закрывал глаза и видел Андрея, самозабвенно отсасывающего ему, а не свою любимую. Они словно с ума сошли и потеряли всякий стыд, им не было дела до Беседина, который, конечно же, все сразу понял и тактично промолчал. Они дотрагивались друг до друга в гримерке перед выступлениями, и Андрей вылетал на сцену в эйфории, а ночью или утром стонал от того, как касался его Федор, и приходилось класть ему на лицо подушку, чтобы хоть как-то заглушить.
Все это осталось позади, словно было горячечным сном. И теперь, когда Андрей наконец переедет и будет жить совсем рядом, будет звать его в бары и приходить в гости, резко накрыла реальность того, что происходило между ними.
Время шло. Андрей прислал вопросительный знак.
— Что не отвечаешь? — спросила Ника, проходя мимо. Положила ладонь на плечо и чмокнула в макушку. — Он забавный.
— Да уж, обхохочешься, — пробормотал Федя и написал Андрею: какой рейс?
Спустя пару недель он, дождавшись сообщения от Андрея, заехал на территорию аэропорта. Андрей уже стоял на улице, вытянул шею, выглядывая нужную машину. Федор, припарковавшись, махнул ему рукой, и Андрей, мгновенно выделив его взглядом среди таксистов и встречающих, подхватил несуразно огромный баул, как пушинку, и пошагал к нему.
Федор, обойдя машину, открыл багажник, заговорил:
— Бросай сюда, и поехали, тут пять минут бесплатная парковка…
Андрей грохнул свой баул под ноги, и руки его привычно оказались на шее, он прижался грудью, глубоко втянул воздух и выпалил:
— Я тыщу лет тебя не видел. Федь, я так скучал.
В его голосе не было ни капли обиды за то, что Федор оставлял почти все его сообщения без ответа. Что ни разу не написал сам, не спросил, как дела. Что даже не предложил помощи в поиске комнаты. Что несколько месяцев делал вид, будто они незнакомы.
Федор одеревеневшей рукой обнял его за талию.
Вдвоем они закинули баул в багажник. Андрей плюхнулся в машину, громко хлопнув дверью, и затрещал, как его все это время изводила мать, уверенная, что он сторчится в Питере, как он защитил диплом и получил свой вкладыш с гордыми троечками, как сосед в самолете снял обувь с носками и шевелил пальцами ног весь полет… Федор слушал его, дурея от пустословия. Ему стало тошно. Он так долго пытался выбросить Андрея из головы, а просыпался со стояком и ускользающим сном, где Андрей, изнывая, умолял дотронуться до него. Игнорировал его жажду общения в надежде, что до Андрея наконец дойдет: между ними ничего нет, они так, напарники, приятели, а Андрей никак не желал поднять с пола чувство собственного достоинства. И вот теперь он вез Андрея в съемную конуру, и ладонь Андрея то и дело оказывалась поверх его руки, лежащей на ручке коробки передач.
— Замолчи, — прервал Андрея Федор.
— Кирилл здорово мне помог с этой комнатой, сам бы я так и искал до сих пор, — болтал Андрей.
Федор скинул его ладонь со своей руки, переключил на пятую, прибавляя газа, и повторил:
— Ты можешь помолчать? У меня уже голова трещит.
Он быстро кинул взгляд на Андрея. Тот смотрел на него не отрываясь. Федор переключился на дорогу.
— Федь… Что случилось? — И тут же, без перехода, съерничал: — Вероника не дает?
— Не смей ее имя произносить своим паршивым ртом, — процедил Федор.
— Странно, раньше мой рот паршивым не считал…
Федор выдохнул. По его бедру скользнула ладонь. Он хотел было оттолкнуть руку Андрея, но все тело прошило мурашками. Так остро вспомнилось все, что захотелось завыть. Андрей медленно повел ладонью от колена вверх, цепко сжимая, и тихо заговорил:
— Если не хочешь меня знать — так и скажи. Если ты через силу со мной ебался.
Его ладонь подобралась к паху. От несоразмерности раздражителя и реакции крыло. Его так не вставляло от минета девушки, как от руки Андрея, просто лежащей поверх ширинки. Звенело в ушах от возбуждения, от нестерпимой жажды, чтобы снова — именно с ним — с ядовитым диким цветком, от которого одна только боль.
— Хочу, — одними губами произнес Федор. Резковато затормозил на светофоре.
— Не слышу. Так же, как не слышал и не видел ответа на мои сообщения.
— Не делай мне мозг, а? — взвился Федор, с трудом вырываясь из морока от близости Андрея. — То, что мы по пьяни подрочили друг другу, вовсе не значит…
Сзади засигналили. Федор, выругавшись, торопливо тронулся.
— Хочешь посмотреть мою комнату? — буднично спросил Андрей, убирая руку.
— Давай, — нехотя сказал Федор.
Вряд ли только его символическое согласие искупит вспышку гнева и оскорбления. Господи, Андрей просто рассказывал, что с ним происходило в последнее время, надо было молча пропустить все мимо ушей, и не пришлось бы теперь ехать в этой натянутой тишине.
Дом располагался не так уж далеко от центра, меньше часа на машине. Федор вытащил баул из багажника, пока Андрей глазел на облупившийся фасад. Они затащили сумку на третий этаж мимо расписанных маркерами и баллончиком стен, по заплеванной лестнице, по углам валялись окурки.
— У меня подъезд получше, — заметил Федор.
Андрей посмотрел на него и пожал плечами:
— В Красе хуже.
Он долго жал на кнопку звонка. Потом закрутилось: открыли сразу две девчонки, едва совершеннолетние по виду, с цветными волосами, засветились вроде искренние улыбки, сверкнули торжественно переданные ключи. Федор вместе с Андреем посмотрел на кухню, где, несомненно, ставились солями и спивались, и грязную ванную. Наконец он оказался в комнате, и Андрей закрыл дверь, выдохнув. Он огляделся. С окна едва пробивался свет, зато кровать в углу стояла приличная.
— Хорошо, — улыбнулся Андрей и посмотрел на Федора.
— Уверен?
Андрей кивнул.
— Ну, я пошел? — не то сказал, не то спросил Федор.
Андрей лишь дернул плечом — мол, сам решай. Он стоял напротив окна, и тень лежала на его лице. Он стянул куртку и сбросил ее на пол. Всколыхнулись воспоминания-ощущения ярко, словно только вчера Федор сам срывал с него одежду, чтобы впиться губами в голую кожу, чтобы укусом проверить его на прочность, а Андрей почти вскрикивал, и в ответ только ласково касался тела. Загорелось внутри мгновенно. Федор потянулся к нему, взял за руки и поднял к нему голову. Закрыл глаза. Дыхание Андрея он чувствовал, как свое собственное. Пара миллиметров — и они столкнутся губами.
Андрей его пощадил. Или не задумывался ни о чем подобном, а попросту поддался желаниям. Он схватил Федора за лицо руками, впился в его губы своими, целуя так жадно, как не было даже в первый раз. Сталкиваясь зубами, он отчаянно целовался, лез языком в рот, и от влажного неаккуратного поцелуя Федора плавило и вело. Он стиснул талию Андрея пальцами, полез под майку, ища голой кожи. Пропустил, когда Андрей взял верх, и опомнился, только когда врезался лопатками в стену. Всем весом Андрей навалился ему на грудь. На него встал, до одури хотелось его сейчас и здесь. Федор торопливо расстегивал его ширинку, тянул вниз одежду, пока Андрей вылизывал его шею — аккуратно, чтобы не оставить следов.
До кровати не добрались. Федор сполз спиной по стене, и Андрей оседлал его бедра. Федор уткнулся лицом ему в грудь, глубоко вдохнул — горько от пота, хорошо запредельно. Андрей обхватил его член, прижался губами к виску, зашептал:
— Я ночами не спал. Хотел тебя. А ты игнорил.
Федор положил руки на его поясницу. Погладил по спине. Размазывало от мерных движений Андрея, хотелось целовать его — пора уже признаться себе, что их секс перерос механическое удовлетворение, и любить его сложно, разделять его зависимость больно, но иначе — как иначе?
— Я не хочу… не хотел этого, — выдохнул Федор. Андрей замедлил движения. Дрогнул. — У меня есть…
Андрей закрыл рот ему ладонью, не дав сорваться чужому имени, и Федор благодарно к ней приник.
— Мне плевать, — сказал Андрей, медленно проводя кулаком по его члену. — Я уже люблю за двоих.
Уходить в этот раз от него было тяжело из-за огромного чувства вины. В груди раскрылись шипы, Андрей ранил его, заронив семена дикого цветка, Андрей вспарывал его насквозь.

8

В очередной раз Андрей приехал к нему, чтобы записать голос — из его будки, как бы он ни старался, звук получался грязный. Он, разуваясь, с улыбкой спросил, как и десятки раз до этого:
— Один?
Федор кивнул. Андрей скинул кроссовки и сразу же приник к нему с поцелуем, притерся всем телом знакомо и тепло, и Федор принял его в объятия, чувствуя, как сгорает. Потянулся к двери, чтобы закрыть на ключ.
— Хватит, — попытался отпихнуть его Федор. — Сначала работа…
Но Андрей с легкостью преодолел его напускное сопротивление, подтолкнул его к дивану. Прошептал:
— Я чистый.
Федор перевернул его на спину, полез ему под одежду, торопливо сдернул джинсы. Его перекручивало от стонов Андрея, стоило только дотронуться до его члена кончиком языка, еще даже ничего не сделать — а уже ловить его руки, норовящие притянуть лицом к паху. В его конуре это все просто невозможно, он чересчур громкий, а дома, пока никого нет… Федор взял у него в рот, крепко вогнав пальцы в его бедра. Андрей весь волной дрожи содрогнулся, раз за разом повторяя “Федя, Федя, Федя”, как молитву из одного-единственного слова. Все его мышцы вибрировали, пока он кончал, и Федор всегда успевал отстраниться, чтобы не глотать.
Андрей любил его больше. Принимал все.
Потом долго пытался восстановить сбитое дыхание, чтобы записать голос для нового трека. Потом — выходил курить в подъезд, возвращался пропахший дымом, и кидало воспоминаниями в тур, где он еще и беспробудно пьян был. Федор ждал возвращения Ники с минуты на минуту, нервно смотрел в зеркало — нет, Андрей не оставил засосов, хотя его голодный до поцелуев язык возил по шее так, что сомнений не было: хочет поцеловать, хочет укусить, ведь сам чуть ли не орет, стоит его горла зубами дотронуться.
Федор касался губ Ники, когда он возвращалась, и за плечом начинал маячить Андрей, потом сидел за одним столом и улыбался, как ни в чем не бывало, а у Федора под кожей ходили иголки, он твердил про себя: какой ты лицемер, какой же ты ловкий обманщик, и он переставал понимать, винит Андрея или себя.
Ника, уставшая после работы, уходила в комнату, а Андрея никак не получалось выгнать. Просил еще раз прослушать голос, предлагал добавить бэк, а потом, воровато оглядевшись, быстро целовал в уголок губ. Федор отталкивал его, мигом обагренный яростью, шипел:
— Я тебя убью.
— Ну, убей, — хмыкал Андрей.
Ему все так легко сходило с рук, что сегодня он окончательно обнаглел. Дождался, пока Ника отвернется, чтобы взять чайник, и положил руку на член Федора. Перед глазами все заволокло красной пеленой. Не отдавая себе отчета, Федор ударил его обеими руками, и Андрей полетел со стула на пол. Ника обернулась, не успела даже слова сказать, а Федор уже протянул Андрею ладонь, чтобы помочь встать.
Андрей смотрел на него круглыми глазами, изумленный, и не торопился подыграть. Он дотронулся до затылка.
— Больно вообще-то… — тихо сказал он.
Посмотрел на свою ладонь — и Федор тоже опустил на нее взгляд — кровь.
— Черт, — выругался он.
Андрей так и сидел на полу, пока Ника стирала мокрым полотенцем кровь с его волос и утешающе говорила, что ничего страшного, просто кожу об угол рассек, будет синяк, ой, больно так, да? Ничего, просто синячок, на, приложи холодное… Андрей держал у головы пакет с замороженным мясом и растерянно смотрел на Федора, словно не мог поверить, что наконец удалось вывести его из себя.
Ника присела рядом с ним на корточки, не подозревая, что он разыгрывает спектакль, и заботливо спросила:
— Кружится голова? Не тошнит?
Андрей медленно перевел на нее взгляд.
— Нет, — сказал он, не отводя глаз от Ники.
— Все, — решительно сказал Федор. — Отойди от него.
Андрей вдруг схватил Нику за руку, быстро коснулся ее костяшек губами и залился словами:
— Спасибо, ты сама забота, Феде повезло. Завидую ему. Спасибо. Спасибо…
Он никак не отпускал руку Ники, и она позволяла ему лепетать эти “спасибо”, как будто он действительно благодарен ей, а не выделывается, чтобы еще больше досадить Федору. Федор шагнул к ним, взял Нику за локоть и потянул к себе. Она обернулась к нему, в глазах — молнии.
— Вероника, — поспешно сказал Федор, осознав, как грубо тащит ее. — Он же…
Андрей дотронулся до головы и выдохнул:
— Ай… еще, кажется, бедро зашиб…
— Он же что? — спросила Ника.
— Притворяется, — безнадежно ответил Федор, уже заранее зная, что она ему не поверит.
Андрей отравил не только его. Он отравил все вокруг себя. Самой большой ошибкой было впустить его в дом и познакомить с Никой, разрешить ему произносить ее имя и смотреть на нее, касаться ее нежных рук.
— У него синяк с кулак, — сказала Ника. — И, похоже, шок. Постели ему на диване.
— Зачем? — тупо спросил Федор.
Ника посмотрела на Андрея, подрагивающими пальцами ощупывавшего голову, словно не о нем сейчас говорили. С пакета с мясом натекла на пол лужица воды.
— Давай тогда вызывать врача, — проговорила Ника. — Ты возьмешь на себя ответственность за него? Отправишь его сейчас домой?
Андрей шмыгнул носом и провел ладонью по глазам. В следующий миг он уже судорожно растирал слезы по щекам, пытаясь совладать с дыханием, всхлипывал и трясся. Ника посмотрела на Федора — ну, что я говорила? Он ответил ей молча — конечно же, ты права, и пошел раскладывать диван.
Она никогда не поверит ему, что Андрей притворяется, что он заигрался. Внутри Федора поднималась слепая ненависть, и он подумал, что действительно теперь хочет врезать ему так, чтобы наигранные слезы превратились в настоящие. Он старался дышать ровно, чтобы успокоить жгучий огонь в груди, механически раскладывал диван под скрип пружин, стелил простыню и плед поверх, почти пришел в себя, почти — и все полетело в бездну, стоило обернуться и увидеть, как Ника придерживает Андрея за спину и локоть пока он, как пьяный, идет к дивану.
Федор закрыл глаза. Выдохнул. Сделал шаг назад. Не хотел видеть, как Ника помогает ему лечь, а он хватает ее за руки. Не выдержал его всхлипов и просто вышел из комнаты.
Он протер лужу на кухне, взглядом зацепился за угол гарнитура — алый росчерк. Федор уставился на него, словно не ожидал увидеть, словно Андрей все заранее спланировал и припрятал пакетик багровой краски. Но кровь была настоящая, и он, заигравшийся, действительно упал, он рухнул, совсем не ожидая удара, уж от Федора, в которого он так верил, которого любил за двоих, он не мог предвидеть атаки. Федор посмотрел на свои ладони. Ссутулился — легче не стало, так и давила тяжесть на плечи. Зазвенело в ушах. Он зажмурился до боли в глазах, стрельнуло болью и в виски, и в лоб, будто он тоже треснулся головой. Очнулся, только когда на плечи опустились ласковые руки Ники, и Федор уткнулся губами в ее ладонь, уже не понимая, пахнет ее кремом или сигаретами Андрея.
— Я дала ему пустырник, — тихо сказала Ника. — Только, наверно, без толку… Тебе тоже накапать? — с напускным весельем спросила она.
— Не надо, — наконец произнес Федор. — Ему действительно плохо?
Он взглянул ей в глаза и осознал, что ему жизненно необходим ответ. Нужно, чтобы она сказала — нет, конечно же, он в полном порядке, я просто подыграла ему.
Ника пожала плечами и кивнула.
— Зачем ты толкнул его, Федь? — прошептала она, сев рядом с ним на колени.
— Я не толкал.
— Федор…
— Он сам упал, потому что он любит быть в центре внимания, — упрямо повторил Федор, глядя на кровавый след.
— Мне все равно, что между вами произошло, — сказала Ника. — Но если ты покалечишь человека…
— Никогда, — мотнул головой Федор. — Спасибо тебе. Спасибо, милая.
Он обнял ее. Украдкой посмотрел в сторону комнаты, но свет не горел, и даже если бы лампа работала, все равно дивана отсюда не было видно.
Ночью, когда дыхание Ники стало ровным, Федор тихо, чтобы не разбудить ее, встал с кровати. На цыпочках прошел в зал. Из окна падал рассеянный желтый свет фонарей. Наощупь пробравшись к дивану, Федор остановился и прислушался.
Дышит. Ну конечно, а что ему сделается… Федор пытался вновь накрутить себя, убедить: Андрей разыграл комедию, насладился вниманием зрителей и задрых, и нечего за него беспокоиться было… Но прозвучало слабое:
— Федь?..
И все аргументы разбились о его голос.
Федор в один шаг обогнул диван и сел на пол у изголовья.
— Есть от головы что-нибудь? — пробормотал Андрей. — Болит — пиздец…
— Разбужу Нику, спрошу, — ответил Федор, приподнимаясь было, но Андрей дотронулся до его локтя, свесив руку с дивана.
— Нет, не надо, не буди…
Федор остался. Помолчал. Коснулся волос Андрея, до прядей, упавших на лоб.
— Андрей, это все, — сказал Федор. — Ты же понимаешь?
— Нет, — прошептал Андрей. — Не понимаю. Ты пизданул меня — вот это понимаю.
Федор глубоко вдохнул. Прислушался. Ника спала. Он наклонился к Андрею и заговорил едва слышно:
— Ты при ней полез. При женщине, которую я люблю больше жизни. Ты не понимаешь?
— Почему тогда ты ни разу не произнес ее имя, пока трахался со мной?
Федор хотел на него разозлиться. Очень хотел. Но не мог, пока слушал этот больной голос, пока касался мягкой пряди волос, пока он лежал, слабый, беззащитный. Федор хотел объяснить.
Убить в себе любовь — все равно что убить себя.
Но он продолжит жить, а значит, любовью это не было.
— Надо было чаще на мои приглашения согласием отвечать, братик, — сказал Андрей, и в голос его закралась едва заметная насмешка, чтобы заполировать сочившуюся из каждого слова грусть. — Тогда бы не палился…
— Андрей, — остановил его Федор. — Ты до сих пор считаешь, что мои отношения с ней — шутка, однодневный прикол? Ответь. Серьезно. Я жду.
Андрей молчал, и за него заговорил Федор, нарочно выбирая жесткие слова:
— Это перепихон с тобой — прикол на один раз. На два раза по пьяни. И то мне уже много, перебор. Много тебя. Поэтому — все. Надо с этим кончать. Нам еще работать вместе. Хватит на меня вешаться. Тебе ясно?
— Конечно, братик, — отозвался Андрей. — Только бы если ты не хотел, ничего бы и не начиналось
— Отдыхай. Завтра утром подвезу тебя до дома.
Федор поднялся.
Ушел на кухню, приоткрыл окно и закурил.
Он сделал все правильно. Он сказал то, что должен был сказать. Это никогда не было любовью и не станет ею.
И все равно ему казалось, что он выстрелил себе в грудь.

PS
это необязательная часть. для меня история закончилась на прошлом эпизоде.
спасибо всем, кто прочитал.

Федор припарковался напротив подъезда, заглушил мотор, и без всплеска света его фар двор погрузился в кромешную тьму. За последние полгода ему изрядно надоело приезжать за Андреем, тащить его за собой, но больше некому было присмотреть за ним. Вокруг Андрея крутилось так много приятелей и знакомых, но ни одного друга. Федор всерьез опасался, что до начала осеннего тура Андрей попросту не доживет — загремит в дурку или того хуже. Поэтому и приезжал, получая пьяные звонки или сообщения, в которых из опечаток никак не складывались слова.
Он прождал минут двадцать. Попробовал звонить — конечно, не отвечает. Кое-как расшифровал адрес, про этаж и квартиру Андрей сообщить забыл, только подъезд — крайний. Тяжело вздохнув, Федор выбрался из машины и пошел искать.
Он поднялся на лифте на последний этаж и стал спускаться по лестнице, прислушиваясь. Обычно его (не) ждали там, где громче всех гремела музыка, и этот раз не стал исключением. Какой это? Десятый? Юбилейный? Вроде как да. На шестом этаже улыбнулась удача — дверь одной из квартир разве что не тряслась из-за мощных басов. Федор сразу начал с ноги — несколько пинков хозяева наверняка услышат, а деликатный звонок — едва ли.
Он ждал. Опять набирал номер Андрея (безуспешно). Снова пинал дверь.
Наконец она открылась.
— Привет, — сказал он девушке с расфокусированным взглядом. — Я за приятелем.
Он легко оттеснил ее, а она почти и не пыталась задержать его. Куча обуви в коридоре, навешанные одна на другую куртки, за музыкой угадываются пьяные вопли. Федор заглянул в комнату — вокруг бонга собралось человек пять, Андрея среди них нет. Значит, на кухне. Чаще всего он именно на кухне. Там вечно оказывается гитара, и он, уже не в том состоянии, чтобы совладать с ней, просто держит инструмент на коленях.
Федор угадал: Андрей сидел с ногами на стуле возле холодильника, опасно покачиваясь, и заторможенно спорил с каким-то парнем о перспективах вебкамщиц в России. Гитару на это раз ему не дали.
— Решил профессию сменить? — спросил Федор, не здороваясь. — Пойдем.
Он дотронулся до плеча Андрея. Тот вздрогнул и едва не навернулся со стула, но удержался. Поднял на Федора взгляд. Зрачки такие, что сомнений нет — опять принял что-то. И горячий весь, как сам огонь. Отощавшие руки торчат из рукавов полосатой футболки.
— Не, — сказал Андрей. — Мне и тут… нормально.
Он повернулся к своему собеседнику, словно вовсе не умолял прийти к нему еще час назад. Быстро его перекрутило от паники к вселенскому спокойствию. Проверять, что он выкинет на отходосах, нет никакого желания. Федор схватил его за локоть и вздернул на ноги — да, унизительный жест, а как с ним еще? Андрей взмахнул рукой, ладонью дал по носу, но скорее случайно, движения его все еще были слишком медленными.
— Ты че, мужик?.. — Собеседник Андрея попытался было встать, но Федор рявкнул:
— Не лезь!
Андрей вдруг засмеялся и почти трезво сказал:
— Дела семейные.
И неожиданно сильно врезал под ребра.
На миг дыхание перехватило, а в следующую же секунду проснулся праведный гнев — вот сука, опять накидался, словил испуг и настрочил единственному человеку, которому на него не насрать, а теперь пытается сделать вид, что ничего не помнит? Федор заломил ему руку, пропустив всего один удар по морде, и потащил прочь с кухни. Андрей сопротивлялся. Сдерживать его становилось все сложнее, он бесновался, толчком впечатал Федора в стену, но уже через мгновение Федор втолкнул его в ванную, кое-как закрыл на замок дверь и заорал:
— Да успокойся ты уже! Я за тобой, блядь, полгорода проехал!
Андрей вдруг осел на пол, положил голову на колени и замер. Федор тяжело выдохнул и опустился рядом с ним. Притянул к себе за плечи и обнял. Прислушивался к дыханию — вроде становится ровнее. Даже в этом вонючем темном притоне Андрей сиял. Бился вспышкой. Федор не запомнил ни одного лица, даже цвета обоев не заметил, а Андрея — сразу же. Только он и имел значение.
— Зачем ты бегаешь за мной? — глухо спросил Андрей, прижимаясь лбом к его груди. — Зачем спасаешь?
— Так ты мне пишешь и звонишь, когда тебя кроет, — ответил Федор, гладя его по волосам. — Поехали. Домой тебя отвезу. Отдохнешь.
Андрей зашевелился, и Федор отпустил его плечи. Отстранившись, Андрей провел ладонями по лицу. Взглянул в глаза.
— И ты каждый раз срываешься за мной, потому что такой хороший друг? — криво усмехнулся Андрей.
— Не начинай, — предупредил Федор и повторил мантру: — Все кончено.
— Если бы ты не хотел, ничего бы и не начиналось.
Взгляд его был прямым и жестким, но недолгим: он вскоре поморщился и потер виски. Сдался.
Освежающий ночной воздух отрезвлял Андрея. Федор ехал неторопливо, полностью опустив окна, и Андрей наслаждался нырявшим в машину ветром. Остановившись возле нужного дома, Федор спросил:
— Побыть с тобой?
— Нет. Спасибо, — Андрей искоса посмотрел на него. — Ты снова появился как никогда вовремя.
— Прекращай, а? — попросил Федор.
Андрей ответил ему улыбкой Чеширского кота.
— Права была твоя мама, когда говорила, что ты сторчишься.
— Ты помнишь? — изумился Андрей.
— Да я все помню, что ты говорил, — пробормотал Федор. — Я, знаешь ли, очень хороший друг.
Андрей отвернулся.
— Да, ты мой лучший друг, — тихо сказал Андрей. — Единственный, может. Скажи мне, — выпалил он, — ты вообще никогда меня не?
Ему не надо было произносить последнее слово, Федор и так понял.
— Любил, — сказал он, ничуть не боясь сказать вслух.
— И вот так запросто прекратил? — Андрей вновь повернулся к нему. Федор кивнул. — А моя дыра больше, — продолжил Андрей. — Поэтому не надо меня спасать. Даже если я сам прошу.
Он вылез из машины в одно движение — вот только что был здесь, а вот уже стоит у двери подъезда и роется в карманах куртки.
Федор проследил, чтобы Андрей попал в подъезд, и подождал еще немного.
Он бы хотел согласиться с Андреем и перестать разыскивать, где он на этот раз глушит себя алкоголем и наркотиками. Ему, может, действительно не надо, чтобы его останавливали. Он бы честно хотел оставить его в покое, но — вот незадача — не может.
Пусть это не любовь. Это важнее.

юные, еще не потрепанные жизнью друг другом котики

@темы: рурэп захвачен калеками, Мои фики