Заставить любить

[die-trane]

UPD-6. и снова рейтинг!

было

_______________________

UPD-5. продолжение. один абзац ближе к концу как бы символизирует все мое отношение к этому драбблу, ставшему историей, конца которой я пока что не вижу. а все Герти с ее сердечками в первом комменте
_______________________
UPD-4. продолжение! казалось бы, первый раз должен быть длиннее и подробнее.
но проблема в том, что их первый раз я писал после того, как вдохновенно накатал второй
_______________________

UPD-3. добавил еще кусочек. без рейтинга на этот раз. а ведь первоначально я вообще не планировал никакого продолжения...
_______________________

UPD-2. добавил еще драббл. все это, кстати, растягивается, и этот кусочек будет далеко не последним.
_______________________

UPD. Герти сказала, что тут надо продолжение, и я его написал. искать под первым кусочком.
правда, это продолжение само требует продолжения...
_______________________

я опять начал ГОРЕТЬ. сначала я просто молча горел, потом накатал несколько драбблов про знакомство хоукоандерсов с амеллозевранами (но это вышло печально), потом читал да-вики и СТРАДАЛ, потом написал вот это. ну, я не знаю, я как начал оосить, решив отдохнуть от своих персов и заняться чужими, так и продолжил. не знаю, куда этот драббл деть. положу здесь.

Части 1, 2, 3, 4, 5 и 6

_______________________

Без названия
Персонажи: Хоук\Андерс
Рейтинг: R с натяжкой
Размер: 500 слов
Саммари: у Хоука своеобразные понятия о флирте.

Андерс чувствует взгляд Хоука спиной, как будто Хоук щупает его. Не будь он на все сто уверен, что в Хоуке начисто отсутствует магический дар, то заподозрил бы его в магии крови. Потому что не может человек одним лишь взглядом вгонять в жар и заставлять сердце биться чаще.
Андерс старательно убеждает себя, что никогда не любил грубых мужланов, но поделать с реакцией тела ничего не может. Обернувшись, он ловит взгляд Хоука, равнодушно ему кивает и вновь возвращается к своим склянкам. Он пересчитал их уже десять раз и расставил по цветам. Заняться больше нечем. Клиника, как назло, пустует, ни одного больного с полными ужаса глазами.
Единственный, кто здесь трепещет от страха, — это сам Андерс.
Если жгучую похоть вообще можно сравнить с этим чувством.
Хоук приближается к нему со спины медленно, явно ощущая себя хозяином положения. И, разрази его гром, он целиком прав.
Андерс уже не может греметь склянками: пальцы начинают подрагивать. Хоук, остановившись прямо за ним, низко рокочет, склонившись к уху:
— В Висельник приглашались все, а не пришел только ты.
— Что я там не видел, — бормочет Андерс. — Опять бы ты весь вечер приставал…
Деться ему некуда: с одной стороны — шкаф, с другой — такой же шкафообразный Хоук. Спиной Андерс чувствует металл его доспехов. Дыхание Хоука касается мочки его уха.
— А тебе не нравится?
Андерс почти воочию видит, как Хоук довольно ухмыляется.
Да, ему не нравится. Ему не нравится, что Хоук гладит его по бедру под столом в присутствии всех их друзей. Ему не нравится, что в эти моменты Хоук ведет себя как ни в чем не бывало. Ему не нравится, что Хоук откровенно наслаждается постоянным смущением Андерса.
Еще больше ему не нравится, что от всего этого член встает так крепко, что остается только сидеть, обливаясь потом, и мечтать, чтобы Хоук окончательно обнаглел и зашел еще дальше, отдрочив ему под столом, пока он сам проигрывает Варрику все деньги.
Хоук отстраняется, и Андерс вздыхает было с облегчением, но оказывается, что его мучения все еще не закончились.
Уткнувшись лбом ему в затылок, Хоук кладет тяжелые ладони Андерсу на бедра. Все тело тут же прошибает ток, и секунду Андерс раздумывает — а не шарахнуть ли наглеца молнией?.. Но Хоук ведет одной ладонью к внутренней стороне бедра, отодвигая мантию в сторону, и Андерс сдается.
— Что же ты какой несговорчивый, — бормочет Хоук, сжимая бедро и касаясь ребром ладони промежности.
Андерс, вцепившись в полки шкафа, прикладывает все усилия, чтобы не раздвинуть ноги. Хоук же накрывает ладонью его член и, подавшись вперед, проезжается пахом по ягодицам.
И, едва Андерс собирается сказать, что он согласен на все, что только Хоук пожелает, тот отстраняется и, резко развернувшись, идет к двери.
Андерс чувствует себя неудовлетворенным, как никогда.
Уставившись Хоуку в спину, он сквозь зубы цедит:
— А ты бы попробовал сначала пригласить на ужин, а потом уже пытаться насиловать.
Хоук, мимолетно улыбнувшись, скалится:
— Для тебя это окажется слишком скучным.
Он уходит, закрыв за собой дверь, а Андерс долго смотрит на нее, словно ожидая, что Хоук вернется.
Мы все просто мечтаем, думает он, чтобы кто-нибудь нас спровоцировал. Мы все грезим о том, чтобы кто-нибудь заставил нас его полюбить.
_______________________

Продолжение-2. ~800 слов, R.
Андерсу надоедает, что Хоук его только дразнит.

Хоук устроил руку на его колене, как на подлокотнике. Второй он упирается о стол, разглядывая карту. Фенрис отмалчивается, пока Хоук решает, каким путем они полезут на рваную гору к долийцам.
Пожалуй, сложившуюся компанию Андерс смог бы назвать самой неуютной из всех возможных. Все молчат и источают волны неприязни. Ко всему прочему Хоук притащил их в особняк Фенриса. Андерс незаметно плетет заклинание, чтобы подморозить трупы — эльф, похоже, не собирается их выгребать, а они уже пованивают.
Задумавшись, Хоук постукивает пальцами по его коленке.
— Два дня пути, — изрекает он. — Наткнемся на пиратов как пить дать.
— Мой меч к твоим услугам, — тут же любезно скрипит Фенрис.
— А твой, Андерс? — искоса смотрит на него Хоук.
— Я похож на вояку? — сердится Андерс. — Где ты видел, чтобы я кого-то тыкал длинной острой палкой?
— Я тебя сейчас потыкаю. Посох твой, Андерс. Посох со мной?
Краснея, Андерс бурчит, думая о том, что Хоук все только обещает его потыкать:
— Куда я денусь. Ты же споткнешься и шею свернешь. Придется идти.
Фенрис хмурится на них, а Хоук сжимает его бедро и ведет ладонь вверх. Андерс ерзает, пытаясь отодвинуться подальше, но куда там — только втискивается в спинку стула. Рука Хоука так и остается почти на яйцах.
— Завтра собираем припасы, а выдвигаемся через день с рассветом, — решает Хоук. — Кто опоздает — будет догонять.
Андерс рад попрощаться с Фенрисом и свалить из его особняка. Вот только Хоук идет следом, за плечом, и не отстает ни на шаг.
— Может, — не выдерживает Андерс, — пойдешь своей дорогой? Тебе будет ближе по другому пути.
— А если ты столкнешься с храмовниками?
— Какая забота. На этот случай у меня есть Справедливость.
Хоук все равно не отстает. Оказавшись в Нижнем Городе, он не сворачивает в сторону лачуги Гамлена, а так и идет за Андерсом в Клоаку.
«Мор с тобой, — думает Андерс. — Таскайся, раз нравится. Но дверь я захлопну перед твоим носом».
Хоук лезет за ним в Клоаку. Шансы встретить здесь храмовников тают, но Хоук до сих пор топает след в след и чуть ли не в затылок ему дышит.
Пробраться в клинику в одиночку, как планировалось, не выходит: Хоук ловит дверь и без труда удерживает ее открытой.
— Чего тебе надо, а? — шипит Андерс, развернувшись. Хоук, легко подтолкнув его вперед, закрывает за ними дверь и беззаботно заявляет:
— Посох проверить.
— С ним все в порядке, спасибо. Спокойной ночи.
Развернувшись, Андерс идет к своей кровати.
— Уверен, что он не застоялся?
Андерс начинает злиться. Главным образом потому, что Хоук ни разу не оригинален, но все равно от его голоса все внутри горит. Трусики Андрасте, да сам Справедливость бы потек от такой мощи и осязаемой уверенности!
— Я им каждый день пользуюсь! — огрызается Андерс, дойдя противоположной стены, и оборачивается.
Хоук усмехается. Пытаясь игнорировать его, Андерс вновь поворачивается к нему спиной и поправляет занавеску на ширме, имитируя занятость. Правда, он только задним числом понимает, что оставил тыл неприкрытым на усмотрение Хоука.
— А мне казалось, — рокочет Хоук, подходя все ближе и зажимая Андерса в угол, — что его давно никто не брал в руки…
Его ладонь по-свойски опускается на член, и у Андерса перехватывает дыхание.
Да, этот посох в последнее время он держал только в своих руках.
— …и его напряженность может помешать нам в походе.
— Знаешь что, — теряет терпение Андерс и хлопает ладонью по деревянной стене, нарочито не поворачиваясь к Хоуку, — или уходи, или доводи все до конца. Хватит дразнить.
Хоук, кажется, растерян. По крайней мере, Андерс может лишь так расценить заминку.
А в следующее мгновение Хоук стягивает с него штаны вместе с нижним бельем и, обняв за грудь, обхватывает член грубой рукой. Инициативы от этого дикаря Андерс не ожидал — думал, что Гаррет как всегда раздраконит и исчезнет… Колени у него подкашиваются, и хочется поблагодарить Хоука за то, что он так крепко держит его, не давая упасть. Хватая ртом воздух, Андерс откидывает голову назад, на плечо Хоуку. После всех этих реверансов и ругани… Хоук проводит по члену уверенно, сильно, и все мысли вылетают у Андерса из головы.
Он плавится, навалившись спиной на доспех Хоука, горит в его руках, подставляет шею под болезненные поцелуи-укусы и чувствует себя так хорошо, как давно уже не было. Он двигает бедрами в такт, пытаясь вырвать все, что может дать ему Хоук, и срывается слишком рано — застонав, выгибается, вцепившись Хоуку в плечи.
Кончив ему в руку, Андерс обмякает и склоняется вперед, прижимается лбом к шершавой стене. Хоук натягивает на него штаны обратно и вытирает о них ладонь. Пытаясь отдышаться, Андерс не спрашивает его, как он хочет получить обратную услугу, а Хоук не торопит.
Но когда Андерс оборачивается, оказывается, что Хоука уже нет. Он беззвучно ушел, пока у Андерса в ушах ревела кровь от неги.
Ругаясь себе под нос, Андерс наскоро раздевается, забирается в кровать и укрывается тонким одеялом. Он не понимает, чего Хоук добивается. Но он обязательно отомстит ему.
Если только, конечно, оргазм можно считать местью

_______________________

Продолжение-3. ~1200 слов, NC-17.
Андерс мстит.

С горы они спускаются долго и мучительно. Андерс все еще настороженно поглядывает на большеглазую эльфийку, не понимая, как такая прелестница может быть малефикаром. Хоук же, похоже, принимает его взгляды не за недоумение пополам с опасением, а за что-то иное, и то и дело грубовато подталкивает вперед, чтобы Андерс оказался подальше от Мерриль. После очередного тычка латной перчаткой в спину Андерс не выдерживает и, круто развернувшись, накидывается на Хоука:
— Еще раз тронешь — спущу вниз головой с ускорением, мигом на берегу окажешься!
Болтливая Изабелла, к вящей радости Фенриса, притихает. Мерриль распахивает и так не маленькие глаза еще шире. Все смотрят на Андерса, особенно внимательно его изучает Хоук. Его коньячные глаза так и буравят.
— Еще раз, — едва слышно выдыхает Хоук, приблизив к нему лицо, — на нее посмотришь — спущу обоих.
Его дыхание обжигает лицо. Голос такой тихий, что никто, кроме Андерса, не разбирает ни слова.
У Андерса горят щеки. Он не знает, почему. Но точно не от страха, хотя Хоук мог бы запугать кого угодно.
Однако на Мерриль Андерс больше не смотрит. О, нет, он не собирается подвергать милашку гневу Хоука. Он выбирает объект, который может за себя постоять: Изабеллу. Она, заметив его внимание, отстает от Фенриса, огрызающегося на все ее подкаты, и улыбается Андерсу в ответ.
В качестве объекта наблюдения Изабелла куда приятнее Мерриль: во-первых, она не увлекается магией крови, во-вторых, в памяти Андерса до сих пор свежи все пикантные моменты, что их связывают.
Хоук своему слову верен: больше не тычет его своими закованными в железо ручищами. Однако Андерс нутром чувствует, что внутри их воина все бурлит от ярости.
Когда они сходят с горы к реке, солнце наполовину закатывается за горизонт. До города остается всего ничего. Хоук, дав им отбой, наказывает Изабелле довести Мерриль до эльфинажа.
— А ты? — настораживается Фенрис. — С тобой остаться?
Андерс испытывает сильное желание дать ему в нос.
— Нет, — отказывается Хоук. — Как-нибудь сам справлюсь.
Андерс, кинув на него последний взгляд, делает вид, что уходит со всеми. Изабелла щебечет, что у Хоука наверняка свидание, только она не знает, с кем, а эльфы отмалчиваются. Оглянувшись через плечо, Андерс наблюдает, как Хоук, опустив меч на песок, неторопливо снимает с себя доспехи.
Вот в чем дело.
Он искупаться захотел.
Андерс прекрасно может его понять: живи он сам в одной комнате с сестрой, мамой и дядей, он бы тоже пользовался любой возможностью побарахтаться в воде, чтобы никто не стучал в дверь, требуя закругляться.
Пробормотав, что у него тоже есть дела, Андерс сворачивает по тропке в другую сторону. Выждав, пока троица скроется, он выбирается из-за скрывавших его кустов и возвращается обратно на берег.
От Хоука уже осталась только груда доспехов. Андерс подходит к воде, опускает в нее руку. Ледяная даже у берега. А что уж там, в глубине… Хоук плывет к закату, к багровому солнцу. Он рассекает волны точными движениями рук, гребет ровно, без устали. Андерс любуется им, пока Хоук не превращается в точку.
Он успевает заволноваться. Ведь вода действительно холодная, а вдали от берега наверняка бьют ключи, и подводное течение… Андерс перебирает в голове все напасти, которые могут поджидать человека в реке. Но Хоук вновь показывается вдалеке. Все так же размеренно он плывет обратно.
Если он и замечает Андерса, то никак этого не показывает.
Оказавшись на мелководье, Хоук опускается ногами на дно. Вода ему по пояс. Он вышагивает, весь блестящий в багрово-золотых лучах, и Андерс залипает на его плечах и груди.
Теперь Хоук точно знает, что он здесь, но не удостаивает даже взглядом. И совсем ничего не стесняется. Андерс не пытается бороться с собой: знает, что ничего не выйдет. Поэтому он бесстыдно таращится Хоуку в пах, оправдываясь, что на самом деле его интересуют мускулистые бедра.
Хоук проходит мимо него, почти задевая плечом.
— Ничего себе не отморозил? — ехидно спрашивает Андерс.
Все его расчеты оправдываются: Хоук не натягивает на себя одежду сразу же, а ложится обсохнуть на песок, подстелив под спину свою рубаху, и закидывает руки за голову.
— Это даже хорошо, что ты со мной не разговариваешь, — одобряет Андерс, приближаясь к нему. — Это еще больше подходит к твоему образу варвара.
Хоук косо смотрит на него и фыркает. Закрыв глаза, он подставляет лицо последним лучам солнца.
А Андерс без предупреждения рушится на колени между его ног и берет его член в рот.
Хоук, дернувшись, поднимается на локтях, смотрит на него огромными глазами, хрипло выдает:
— Андерс, ты… — и тут же затыкается.
Стрельнув на него глазами, Андерс жалеет, что член во рту мешает съязвить по поводу окончания игры в молчанку, и больше не отвлекается. Хоук точно закоченел в этой воде, бедра холодные, член тоже. Обхватив его основание рукой, Андерс массирует языком головку. Он не обманывается насчет своих возможностей: он не владеет техникой глубокой глотки, а у Хоука еще и здоровенный член даже в расслабленном состоянии, и заглотить его до яиц Андерс в жизни не сумеет.
Но он старается, очень старается.
Хоук подергивается, пытается вбиться глубже, но Андерс держит его одной рукой, вжимая в песок. Он не сомневается, что силы у Хоука хватило бы, чтобы преодолеть его хватку, но, похоже, он старается сдерживаться. Пожалуй, в отношении Хоука это можно считать самой настоящей заботой.
Член твердеет во рту Андерса. Он проводит круглой головкой по языку, а потом чуть наклоняет голову, чтобы при каждом движении она утыкалась в щеку, натягивая ее. Хоук наконец-то решает принять участие в процессе и хватает его за волосы. Проворные пальцы развязывают ленту и распускают хвост.
Волосы тут же начинают лезть Андерсу в лицо и всячески мешаться. Смахнув их в сторону, Андерс работает рукой активнее: член Хоука влезает ему в рот лишь чуть дальше головки.
Словно осознав свою ошибку, Хоук сграбастывает его волосы в кулак и так и держит их, чтобы они не отвлекали Андерса от его важного занятия.
Андерса ведет от реакции Хоука. Тот раздвигает ноги шире, подрагивает, низко рычит, и Андерсу сносит голову от того, как этот зверь подчиняется ему и сходит с ума от его ласк. Он чувствует, что Хоук почти кончил. Ощущает это по звукам, которые срываются с его губ, по крепкой хватке рук на затылке.
Хоук издает стон особенно красивый, рокочущий, и в щеку Андерсу бьет сперма. Он чуть отстраняется, все еще обхватывая головку губами, дышит через нос. Хоук, окончательно обмякнув, расплывается на песке. Его руки падают с головы Андерса, проводя с неожиданной нежностью по плечам. Может быть, из-за этого жеста Андерс передумывает, и вместо того, чтобы демонстративно сплюнуть, проглатывает все. Подняв глаза, он понимает, что Хоук смотрел на него все это время.
Собственный член ноет от возбуждения, и больше всего хочется лечь возле Хоука и прижаться стояком к его крепкому бедру, но Андерс напоминает себе о принципах и прочей ерунде, которая мешает ему выполнить желаемое. Поднявшись на ноги, он отряхивает колени и, гордо выпрямившись, уходит прочь от берега, бросив напоследок:
— Я на Мерриль смотрел лишь потому, что ожидал, что она в одержимую превратится.
Он уходит уверенным шагом, не торопится: прекрасно понимает, что Хоук свои железки будет долго надевать. Но еще вероятнее, что он даже не почешется, чтобы его догнать. Незачем. Андерс вернул ему услугу с процентами — что ни говори, а рот является аргументом куда более весомым, чем рука. Но, дыхание Создателя, позавчера его так трясло от дрочки, что руки Хоука, должно быть, волшебные.
Андерс все-таки не удерживается и оглядывается, прежде чем скрыться за поворотом.
Хоук сидит на песке, согнув ноги в коленях, и неотрывно смотрит ему вслед. Большой, сильный и неожиданно такой одинокий посреди открытого пространства.
_______________________

Продолжение-4. ~1500 слов, PG-13.
О заботе по методу Хоука.

Оставив свой огромный двуручник в стороне, Хоук выполняет указания Андерса беспрекословно: сначала сгребает с кушетки все вещи, потом застилает ее чистой простыней и укладывает на нее стонущего рабочего с шахты — тот слишком тяжелый, чтобы Андерс смог в одиночку перетащить его, не усугубив состояния.
Потом Хоук, проявляя удивительную учтивость, просто сидит в углу и ждет, пока Андерс выиграет сражение со смертью. Рабочий совсем плох. Множественные переломы, которые он получил, рухнув с лестницы в шахте, растрясли его же друзья, пока несли его в лечебницу. Андерс работает на пределе возможностей: латает едва живого мужчину одновременно и магией, и традиционными средствами. В каждую повязку он нашептывает такие сильные заклятия, что уже тошнит от перенапряжения. Но Андерс чувствует: сегодня он может сделать так, что рабочий уйдет своими ногами к семье этим же вечером.
Может быть, дело в том, что позади сидит Хоук и внимательно наблюдает за его работой. Это одновременно и злит, и придает сил. Хоук пришел к нему под предлогом покупки исцеляющих припарок, а на деле добрых полчаса издевался над ним, расспрашивая: а это что? А это зачем? А достань вон ту штучку с верхней полки… Андерс, как идиот, начинал объяснять, доставать, показывать… Хоук смотрел, многозначительно кивал, а потом ни с того, ни с сего, опять интересовался: а вон там, внизу, что? Достань, Андерс…
Какая-то часть Андерса прекрасно понимала, что все это — игра из разряда «заставь целителя встать в позу для рассматривания», но все равно он не мог не поддержать затею Хоука: ведь тот и пальцем его не тронул. А там, глядишь, и вовсе окажется, что он не пропустил ни единого слова мимо ушей, и в следующий раз притащит из самоубийственного похода полезные травы.
Рабочий, застонав, теряет сознание, но Андерсу это даже на руку: он творит магию, больше не отвлекаясь на сострадание.
Когда он заканчивает, клинику освещают лишь слабые огоньки на кончиках пальцев. Но рабочий приходит в себя и действительно собирается идти к семье, рассыпаясь в благодарностях — от всех его повреждений остались одни синяки.
В этот момент Андерс осознает, как же он себя вымотал, и, еле переставляя ноги, добредает до стула в углу и грузно на него рушится, закрыв глаза. Дрожит каждая мышца. Он вспоминает о Хоуке, только когда тот оказывается рядом и кладет тяжелую руку на плечо.
— Отвали, — бурчит Андерс, так и не открыв глаз. Они ни разу не заговорили о том, что было между ними — ни о дрочке, ни об отсосе на берегу неделю назад. Хоук не появлялся, а Андерсу было не до него. И так пациентов выше крыши.
— Пить хочешь?
Хоук попадает в самую точку — в горле пересохло. Андерс кивает. Рука с плеча исчезает, Хоук удаляется. Откинувшись назад, Андерс прижимается затылком к стене. К его удивлению, Хоук возвращается почти мгновенно. Схватив его пальцами за подбородок, он выпрямляет голову Андерса и прижимает к его губам холодную металлическую кружку.
— Пей, — командует Хоук и без предупреждения ее наклоняет, стукнув краем Андерсу по зубам. От неожиданности тот открывает рот и глотает воду.
Хоук не слишком аккуратен, и странно было бы ожидать осторожности от такого медведя. Часть воды он расплескивает, и она стекает по подбородку Андерса. Он, приоткрыв глаза, хочет уже стереть ее рукавом, как Хоук хлопает его по руке и, резко приблизившись, проводит всей плоскостью языка по его челюсти. Андерс видит его близко-близко. Вытаращившись, он смотрит, как Хоук с довольным видом отстраняется.
— Ну ты и зверюга… — комментирует Андерс и стирает с подбородка слюну Хоука.
Ухмыляясь, Хоук отставляет кружку в сторону. Он наклоняется к Андерсу, упираясь одной ладонью в стену, а второй ведет по бедру.
— Извини, но я так вымотан, что у меня точно не встанет. И просто не встанет на тебя, маньяк, — злорадно добавляет Андерс, сам удивляясь своей лживости.
— А кто говорит, что меня сильно интересует сейчас твой член? — опасно щурится Хоук, и в голове Андерса мелькает паническая мысль: игры кончились, сейчас этот ублюдок действительно изнасилует его, воспользовавшись беспомощностью!
Андерс уже пытается соскрести последние крохи силы, чтобы отшвырнуть Хоука, но тот неожиданно запускает руку ему под колени, вторую пропихивает под спину и без труда поднимает его.
— Эй! — занервничав, протестует Андерс. — Пусти, животное! Хоук, твою мать! Если так хочется — я дам тебе, только не…
— Дашь? — бархатисто смеется Хоук и выносит его из клиники.
— Не дам! Куда ты…
— Домой. Поешь, выспишься — и иди куда хочешь.
Притихнув, Андерс хочет разразиться гневной тирадой, но передумывает. У Хоука дома он не был. Знает только, что он там ютится с сестрой, матерью и Гамленом… Хоук все несет его. Без малейшего признака усталости он поднимается по лестнице, идет по длинному коридору к лазу наружу. А ведь на нем еще тяжеленные доспехи. И меч этот его… Андерс обнимает Хоука за плечи, делая вид, что просто держится, а сам невзначай прижимается носом к его шее и глубоко вдыхает. Но, напоминает он себе, хорошего понемножку.
— Нет, Гаррет. Пусти. Не надо твоих родных пугать. Пусти, я и у себя выспаться могу.
— Значит, в Висельнике снимем комнату, — спокойно отвечает Хоук.
Андерс все-таки сдается. Лишь потому, что он невыносимо устал, глаза слипаются, а колени дрожат — и вряд ли он далеко дойдет… С другой стороны, звенит в голове мысль, ему и не надо никуда идти, он был в клинике, ставшей домом, пока Хоук не схватил его и не потащил Мор знает куда. Но, может быть, Хоук и прав: у Андерса остались из еды только мыши дохлые, а восполнить силы жизненно необходимо.
На улице Андерс, глотнув воздуха, все-таки отпихивает Хоука и встает на ноги. Но идет он все равно близко к нему — чтобы схватиться, если вновь накатит дурнота. До Висельника они добираются не скоро — Андерс едва ноги переставляет. Странно, но Хоук его не торопит. Впрочем, он сам предложил, и он сам виноват. Пускай терпит.
В Висельнике Хоук все решает за него, даже слова не дает вставить: диктует официантке, что они будут есть и пить, и указывает Андерсу на стол в углу. Андерс замечает, уплетая свой ужин, как Хоук то и дело поглядывает наверх, туда, где находится лофт Варрика. Видимо, не хочет встретить его сейчас. А ведь они с Хоуком впервые здесь вдвоем. Всегда между ними были другие. Может быть, Хоуку некомфортно.
А может, наоборот: он не хочет, чтобы кто-то помешал.
Ответ Андерс так и не узнает. Хоук переводит на него взгляд, бросает несколько монет на стол и, взяв его за рукав, тянет наверх.
— Вообще-то, — Андерс останавливается посередине лестницы, — я хотел вернуться к себе.
— Я не разрешал, — пожимает плечами Хоук и поднимается на одну ступеньку.
Заметив, что Андерс, хмурясь, так и не сдвинулся с места, Хоук хватает его за воротник и тащит, как кота за шкирку. Горя от возмущения, Андерс пытается вырваться, но слышит треск рвущейся по шву накидки и затихает: эти перья ему дороги. К тому же Хоуку достаточно будет одного движения, чтобы впечатать его носом в пол.
Больше не сопротивляясь, Андерс бредет за ним и послушно заходит в комнату. Едва за Хоуком закрывается дверь, он разворачивается и, ткнув пальцем в латный нагрудник, предупреждает:
— Будешь приставать — подожгу.
— Больно нужно. Раздевайся и ложись, — приказывает Хоук.
Оттолкнув руку Андерса, он подходит к едва тлеющему камину и встает к нему спиной.
Андерс теряется.
С одной стороны, он понимает, что не сможет ответить Хоуку согласием, если тот все-таки полезет к нему — только не сегодня. А они друг другу еще ни разу не отказывали… Хорошие же отношения, горько думает Андерс.
С другой стороны, что они тут будут делать, если не трахаться?
Андерс снимает накидку и мантию, расстегивает пояс. Отложив все в сторону, он садится на кровать и расшнуровывает сапоги.
Хоук же бережно опускает меч на столик и придвигает к очагу кресло.
Тогда Андерс и замечает кое-что свое.
Оставшись в одном ботинке, он быстро приближается к мечу Хоука и хватает его за рукоять, чуть приподнимая.
— Эй, — угрожающе предупреждает Хоук, но Андерс игнорирует его.
Он не может решить, мило это или отдает чем-то нездоровым.
На рукоять намотан шнурок, которым Андерс завязывал хвост. Тот самый, который Хоук стащил с его волос на берегу, пока Андерс был занят минетом. Конечно, он про него даже не вспомнил после своей гордой победы, а Хоук… Хоук его сохранил и носит теперь с собой.
— Гаррет, зачем? — все-таки спрашивает Андерс, понимая, что ответа не получит. Сердце начинает биться чаще.
Хоук подходит к нему со спины, убирает ладонь с эфеса меча, берет за запястье и говорит:
— Андерс, иди уже спать.
В его голосе сквозит усталость.
Угораздило же. Надо было вляпаться в патологические отношения с этим человеком.
Хоук не отходит от меча, так и смотрит на него. Андерс, сняв второй ботинок, ложится на бок и глядит на огонь.
— Это на удачу, — все-таки произносит Хоук. — Я в нее, правда, не верю.
Повернувшись к Андерсу, он смотрит на него, но из-за отблеска огня по его глазам невозможно прочитать хоть что-то. Хоук приближается к нему, натягивает одеяло на плечо ласковым жестом, и Андерс подается к нему, подставляется под его руку, выпрашивая еще нежности. Присев на край постели, Хоук гладит его по волосам. Склонившись, он касается губами его виска, и Андерса прошибает от такого простого жеста.
Он тянется, чтобы погладить Хоука по щеке, но тот уклоняется и встает, непреклонно повторяя:
— Спи.
— Значит, тебе можно распускать руки, а мне нельзя.
— Именно так.
Хоук вновь садится к огню. Андерс смотрит на его затылок, возвышающийся над спинкой кресла, пока глаза не начинают слипаться. Тепло и тяжесть в животе делают свое дело: подчинившись усталости, Андерс засыпает.
Утром он не находит ни Хоука, ни меча.
Остается утешаться тем, что хотя бы денег за ночлег с него никто не просит.
_______________________

Продолжение-5. ~1000 слов, NC-17.
Пора бы уж!

— Твоя шея, — вдруг говорит Хоук и поднимает на него мутный, пьяный взгляд. — Мне нравится твоя шея.
Андерсу жарковато, поэтому он в кои-то веки сидит без мантии и перьевой накидки. Из-за он чувствует себя немного голым. Он уже не помнит, как они догадались пойти к Фенрису. Он даже забыл, как вышло, что Фенрис оставил их одних в комнате и ушел.
Что его действительно волнует — так это жадный взгляд Хоука. И его следующие слова:
— Так и хочется переломить.
Он тянет к Андерсу руку, кладет на шею. Большим пальцем гладит между ключиц.
— Длинная и белая, как у галлы, — продолжает бредить Хоук, и Андерс понимает, насколько тот уже пьян. В Висельнике они все перебрали на радостях от того, что Хоук вернулся из Костяной Ямы невредимым и отжал часть прибыли у хозяина шахты.
— Только не говори, что ты сворачивал шеи беззащитным галлам, — нервно усмехается Андерс. Пальцы Хоука не причиняют боли. Только гладят. Но нельзя ни на секунду забывать, что напротив сидит кровожадный зверь, который вряд ли хорошо себя контролирует.
— Было дело… приходилось охотиться, — признается Хоук.
Хоук — сплошной контраст. Жесткое поведение, жестокие слова и нежные прикосновения.
— Можно? — отчего-то спрашивает Хоук, хотя до этого ему никогда не требовалось разрешение.
Алкоголь вскрывает в человеке неожиданные стороны. Удивительно, но в Хоуке он обнаруживает что-то хорошее. Это наводит на мысль, что вся его грубость — маска, и на самом деле он лучше, чем хочет показаться.
Вместо ответа Андерс запрокидывает голову.
Хоук похож на ураган: он сметает все на своем пути, вдавливает Андерса в спинку дивана и припадает губами к его шее. Целует и терзает, кусает, оттягивая кожу. Ахнув, Андерс вцепляется ему в плечи и тянет на себя.
Хоук берет его за талию и заваливает на диван, подминая под собой.
Вот тебе и ответный ход… Андерс вспоминает и дрочку, и отсос, и ласковые прикосновения в Висельнике, и одинокое утро, и равнодушие Хоука, словно ничего не происходит. Последнее бесит, бесит так, что внутри Справедливость едва не начинает голосить.
Давно нужно было напиться с Хоуком…
— Помнишь, — вдруг останавливается Хоук и нависает над ним, опираясь на локти, — ты обещал мне дать?
— А я что сейчас, по-твоему, делаю? — возмущается Андерс и от раздражения на проснувшуюся в Хоуке вежливость тянет края его рубахи в разные стороны, надеясь оторвать в отместку за промедление пуговицы.
Усмехнувшись, Хоук наваливается сверху, и у Андерса вышибает весь воздух из легких.
Хоук вбивает ему бедро между ног, жадно проводит руками от талии вверх, заключает шею в ладони. Обхватывает и целует, по-звериному вылизывает. Андерс выгибается от его страсти, постанывает. Он устал танцевать вокруг да около. Ему уже много лет. Игры — не для него. Андерс поддается атакам Хоука, радуясь, что наконец-то между ними что-то понятное. Руки Хоука добираются до его пояса и стягивают штаны вниз.
— Наколдуй чего-нибудь, — Хоук жарко дышит ему в ухо. — Хочу тебя, как никого и никогда…
У Андерса перехватывает дыхание. Хоук сжимает его член через нижнее белье, кусает горло, словно хочет прогрызть путь к сердцу. Андерс судорожно пытается вспомнить хоть какое-нибудь заклинание. Ему наконец-то приходит одно в голову. Хоук к этому времени уже вытряхнул его из одежды и начинает стаскивать свою, то и дело срываясь к Андерсу — ущипнуть, погладить, потрогать…
Схватив Хоука за запястье, Андерс прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться. Получается не очень: Хоук тычется в бедро своим крепким членом.
Андерс искренне не знает, что представляет собой вязкая жидкость, которую он создал на ладони Хоука, но, если не подводит память, она должна неплохо подойти на роль смазки.
Хоук не церемонится. Растягивает его, исцеловывает все тело, но торопится.
Может, он не такой уж и хмельной, как хочет казаться, отстраненно думает Андерс. Может быть, он от желания такой…
Андерс закидывает ноги Хоуку на плечи. Тот, придерживая его за бедра, входит осторожно, внимательно вглядываясь ему в лицо. У Андерса так давно никого не было, что он почти забыл, как это — быть с мужчиной в постели. А Хоук еще и огромный… Андерс кусает губы, пока Хоук разрывает его изнутри.
А потом ему становится гораздо легче — Хоук, войдя до конца, гладит его по бедрам, целует в колени, шепчет обрывочно имя, зовет хорошим и просит потерпеть, и Андерс просто не узнает его. Гаррет, его Гаррет такой нежный, такой трепетный, словно его подменили.
Андерс обнимает его и кладет подбородок на плечо, сложившись почти пополам.
Хоук двигается плавно, постепенно наращивая ритм. Целует в волосы, распускает хвост и кладет ладонь под затылок… Андерсу кажется, что они любят друг друга.
Протиснув между ними руку, Хоук обхватывает его член, ласкает в такт своим движениям. Андерс срывается первым, и Хоук почти не отстает, рушится на него камнем и лежит, не отпуская.
Зашевелившись, Андерс хрипит:
— Ты меня придавил.
Ему действительно трудно дышать.
— Угу.
Хоук слегка передвигается. Андерс берет все в свои руки: начинает возиться, и возится до тех пор, пока не спихивает Хоука на диван, а сам соскальзывает с него на пол. Сев на ковер голой задницей, Андерс прислоняется к дивану спиной и откидывает голову назад, упираясь затылком Хоуку в живот. Тот мерно дышит и гладит по волосам.
— Возвращайся обратно, — просит Хоук. — Уберемся как-нибудь.
— Хочешь проснуться вместе? — Андерс улыбается своим мыслям. — Фенрис убьет меня во сне, если увидит, что я на его диване голым сплю.
— Я тебя защищу.
Андерс качает головой. Пальцы Хоука скользят по его волосам. Хорошо, что он не уговаривает.
Свечи тлеют, гаснут. Андерс не зажигает их. Хоук уже давно перестал его гладить, ладонь свешивается с дивана.
Спит.
И все-таки он был именно так пьян, как Андерс и думал.
С чего иначе ему быть таким ласковым…
Андерс украдкой целует Хоука в колючую щеку и одевается.
Прикрыв Хоука его одеждой, чтобы он не слишком светил хозяйством, Андерс закрывает за собой дверь в комнату и крадется по коридору к выходу.
Фенриса он замечает только по его оклику — притаился возле входной двери. Обернувшись, Андерс обнаруживает его спрятавшимся в тени.
— Вы закончили? — нейтрально спрашивает Фенрис.
Андерс, смутившись, кивает. Не удержавшись, он все-таки задает вопрос:
— Ничего, что мы?.. — он не договаривает, но Фенрис, похоже, все понимает.
Он опасно усмехается и произносит:
— Ты мне не нравишься. Он выбрал худший вариант из всех возможных. Но не мне осуждать его выбор.
Фенрис, оттолкнувшись от стены, проскальзывает в дом.
Андерс задирает голову.
Ночь лунная. Фенрис странный. Хоук… Хоук пьяный. Вот и все.
А он сам — запутавшийся.
_______________________

Продолжение-6. PG-13, ~1300 слов.
Лишь бы не полумеры.

Пожалуй, в первый раз Андерс понимает, насколько же Хоук действительно свихнувшийся кровожадный маньяк, после встречи с Калленом.
Все происходит так быстро, что Андерс не успевает ничего сделать. Они укладывают одержимых, Фенрис кидается на демона гнева и кромсает его с такой яростью, как будто он сам уже превратился в огненного духа, и все заканчивается тем, что Каллен, не потеряв лица, кидает ему, Андерсу, в упрек — я видел, что ты маг… в Круг бы тебя. Андерс хочет отшутиться, но попросту не успевает: Хоук, зарычав, бьет Калена по лицу.
Кровь из носа Каллена брызгает, попав и ему на сияющий нагрудник, и на Хоука. Фенрис крепче сжимает двуручник, готовый хоть голову на плаху положить за Хоука, не то что напасть на рыцаря-капитана храмовников. Авелин предостерегает:
— Хоук, не надо… — но в голосе ее звучит страх.
Еще бы.
Это же Каллен.
Который, к слову, точно не собирался тащить его за ухо в казематы на усмирение. И то ли Хоук захотел еще крови, то ли он не разбирается в интонациях, но он, схватив Каллена за шею, смотрит ему в глаза, гневно раздувая ноздри.
— Еще раз повтори, — с угрозой произносит Хоук, опуская меч, но все еще стискивая горло Каллена железной хваткой.
Андерс прекрасно знает, чем ему грозит нападение на храмовника. Но он все равно призывает силу, чувствует, как тянет пальцы — еще немного, и он швырнет в Каллена льдом. Потому что тот уже кладет руку на свой меч. Одно точное движение исподтишка — и Каллен проткнет Хоука, вбив клинок ему под панцирь доспеха.
— Я собирался отпустить вас, — цедит Каллен. Голос его звучит хрипло — Хоук основательно держит его за глотку.
— Гаррет, он не врет, — негромко говорит Андерс.
Он делает крошечный шаг по направлению к Хоуку, почти потеряв надежду на мирное разрешение конфликта. Они смогут обставить все так, чтобы храмовники решили, что Каллен погиб, сражаясь с одержимыми. Но они могут избежать этого…
Каллену остается доля секунды, чтобы вытащить меч из ножен, а Хоуку нужно примерно столько же, чтобы свернуть ему шею. Проверять, кто победит, не хочется.
Андерс раскрывает ладонь, готовый заморозить Каллена, как Хоук отпускает его, оттолкнув от себя.
— До меня доходили тревожные слухи о тебе, Хоук, — наконец-то произносит Каллен, все еще с подозрением глядя на них всех, словно ожидая атаки. — Похоже, они правдивы.
— Если я узнаю, что хоть один из моих магов оказался в Казематах, — спокойно отвечает Хоук, — я утоплю весь ваш храмовничий орден в крови. Вы можете идти, капитан, — вальяжно отпускает его Хоук. — Мы приберемся здесь.
Каллен бросает взгляд на Авелин. Стражнице не по себе, но она кивает, подтверждая слова Хоука:
— Мне жаль, капитан. Произошло недопонимание.
На других Каллен и не смотрит.
Дождавшись, пока он скроется за поворотом, Андерс кидается на Хоука:
— Может, сразу пойдешь и убьешь Мередит? Чего размениваться? Это же Каллен! — сокрушается он. — Каллен, который свихнулся после бойни в Круге на озере Каленхад. Он мог выкинуть что угодно. Но он достаточно благороден, чтобы не усмирить тех, кто ему помог.
Андерс разрывается на части: ему претят убийства, а Справедливость горит, пылает, шепчет — нужно было похоронить его здесь, еще одним храмовником было бы меньше…
— Разгребай завал, — равнодушно кидает Хоук. — Скинем тела в пещеру.
Подчеркнутое игнорирование Хоука и его поведение, словно ничего не случилось, доводят Андерса до белого каления.
— Трогательная забота, — язвит он. — Чтобы я без нее делал. Спасибо, что защитил меня, а то куковать бы мне усмиренным!
Хоук поднимает на него тяжелый взгляд.
— Дело не в тебе. Каллен уже вынюхивал про Бетани. Пусть знает, что если посмеет приблизиться к ней, я ему глотку зубами раздеру.
Андерс замолкает. Об этом он и не подумал.
Они делятся на пары: он с Авелин откатывает валуны, завалившие пещеру, а Фенрис с Хоуком, о чем-то тихо переговариваясь, подтаскивают к ним обезображенные трупы одержимых, попутно обчищая их карманы.
Андерс корит себя. В последнее время он думает только о Хоуке и о себе самом, а дальше своего носа ничего не видит. Тревога ничуть не оправдывает поступок Хоука, но хотя бы объясняет его… Будь у Андерса такая сестра, он бы тоже за нее убил, не разбираясь, кто прав, а кто виноват.
Убрав последний камень, Андерс затаскивает в пещеру труп. До него доносится рык Хоука. Обернувшись, Андерс видит, как Хоук, вышедший из себя, взмахивает руками, возмущенно глядя на Фенриса:
— Не умер же! Тебя никто не заставляет убивать храмовников. Это мое решение. Не нравится — сиди дома.
Фенрис тихо что-то ему отвечает, и Хоук, зло сверкнув глазами, подхватывает последнего мертвеца и за ноги волочет его к пещере.
— На что только ни пойдет влюбленный мужчина, — кидает ему в спину Фенрис, чуть повысив голос, и тут же бросает взгляды на Андерса и Авелин. Поняв, что его слышали, он ругается себе под нос на аркануме и, ссутулившись, отворачивается.
Хоук, окаменев, проходит мимо Андерса к пещере.
Очаровательно. Мало того, что Хоук за последние три дня и словом не обмолвился о произошедшем на диване Фенриса, так еще и сейчас строит морду кирпичом. Андерс до сих пор не знает, помнит ли Хоук, как просил его остаться. Может быть, думает он, лучше, если бы Хоук все это забыл. Пусть уже примет решение: оттолкнет насовсем или приблизится. Андерсу подойдет любое, только бы не полумеры.
Закончив с уборкой, они возвращаются в город. Все молчат, лишь Фенрис вполголоса один раз говорит:
— Извини, Хоук.
На площади перед Казематами Каллен с гордо задранным подбородком уже стоит на своем посту, опираясь на меч. Хоук, притормозив, оценивающе смотрит на него. На секунду Андерсу кажется, что со всех сторон на них накинутся храмовники, но ничего не происходит. Немного поразмыслив, Хоук направляется к Каллену, не обращая внимания на предупреждающее от Авелин:
— Хоук, не надо… — она вздыхает. — Хоть вы стойте тут, — просит она.
Но это и так понятно: Хоуку свидетели не нужны.
Он говорит с Калленом не больше минуты, но на прощание тот ему кивает почти доброжелательно.
— Что ты ему сказал? — не удерживается Андерс.
— Что слухи обо мне — лишь слухи. Залечишь? — он приподнимает руку, разматывает прикрывавший предплечье платок и демонстрирует ожог.
— Конечно, — пожимает плечами Андерс.
Вывих Авелин он вправил еще четыре часа назад, а на Фенрисе волшебным образом не оказалось ни царапины. Поэтому в клинику они с Хоуком идут вдвоем. Разговор по-прежнему не клеится.
Андерс, усадив Хоука на кушетку, встает перед ним. Сначала восстанавливает все слои кожи, а потом скрупулезно убирает уродливый шрам. Обычно он делает такое только для женщин, которые дорожат своей внешностью, но Хоука хочется сохранить целым. Красивым.
— Так значит, — почти закончив, невзначай бормочет Андерс, — влюбленный мужчина. Каллен хоть знает, что у тебя есть сестра?
Хоук молча вырывает руку из ладоней Андерса.
— Спасибо.
— Точно ничего не хочешь сказать? — Андерс провожает его до двери. Если Хоук и на этот раз его проигнорирует, то при следующей попытке флирта Андерс просто поджарит его.
На пороге Хоук оборачивается и устало смотрит на него.
— А что ты хочешь услышать? — в лоб спрашивает он. — То, что я сам не знаю, что мне от тебя надо? Что я порву любого, кто попытается тебя арестовать? Что я не позволю тебе даже смотреть на кого-то другого? Что мне мешают эти чувства? Что ты хочешь услышать от меня, Андерс? — повторяет он.
Воспользовавшись ступором Андерса, он уходит.
Андерс теперь и сам не знает, что хочет услышать. Он ожидал, что все будет проще… Что Хоук либо скажет, что они друг другу никто, либо поцелует. Его слова не звучат полумерой, которой боялся Андерс, но и ясности в их будущее не приносят.
Но Андерс точно хочет сказать: не уходи. Хоук, останься. Я не знаю, что чувствую к тебе, но мои ощущения до ужаса напоминают твои.
Слова застревают в горле. Хоук уже поднимается по лестнице и скрывается из виду.
Так ничего и не произнеся, Андерс запирает дверь и прислоняется к ней лбом, закрывая глаза.
Все началось с простой похоти, а стало таким сложным, что и слова-то не подберешь, чтобы описать. Кажется, Хоук все-таки своего добился. Теперь они оба запутались друг в друге.

…На следующий день птичка на хвосте приносит Андерсу новость: Хоук зарубил магессу Идунну из Цветущей Розы. Птичка — Мерриль — рассказывает ему об этом с глазами, полными ужаса, и говорит, что могла бы снять чары Идунны, но Хоук и слушать не стал — рявкнул, что она маг, а значит, опасна, и рисковать нечего.
Андерс не знает, что думать.
В одном он уверен: Хоуку плевать и на магов, и на храмовников. Хоть он и покинул наемников год назад, но в душе он по-прежнему убийца, и наверняка всегда таковым был.
Андерс обещает себе, что будет его избегать.
_______________________

Продолжение-7. NC-17, ~1700 слов.
Андерсу от него никуда не спрятаться.

Андерс успешно исполняет данное себе обещание. Для начала он подкупает пацаненка, шастающего по Клоаке, и тот теперь, завидев Хоука, стремглав несется в клинику, чтобы предупредить Андерса о скором визите. Договорившись с мальчишкой, Андерс заводит себе толкового помощника — Даррела, и тот его подменяет, когда Андерс скрывается от вездесущего Хоука. И напоследок Андерс разобрался с путями отступления: теперь в дальней стене клиники за ширмой скрывается проход, и именно через него Андерс сматывается, когда Хоук приходит к нему.
С их последней встречи и странного признания Хоука проходит довольно много времени.
Не застав его первые несколько раз, Хоук просто уходил. Потом он что-то заподозрил и начал трясти, взяв за грудки, Даррела. Тот так и не сдал Андерса.
Еще раз Хоук пришел с мордой в крови и злобой во взгляде, и, если верить Даррелу, рыскал по клинике, отказываясь уходить, пока не увидит Андерса. Но в конце концов он сдался и, пнув ножку кровати Андерса, удалился. Ножка от могучего удара сломалась. Поэтому каждую ночь, ворочаясь и сползая с постели на пол, Андерс поминал Хоука недобрым словом.
Единственное, чего Андерс не предусмотрел, прячась от человека, о котором думал каждый день, — так это людского коварства.
В тот вечер Даррел, смущаясь и отводя глаза, выпросил выходной. Андерс отпустил его — он и сам понимал, что у юнца где-то томится дама сердца. Пациентов Андерс тоже отправил по домам — хватит занимать место, все уже выглядят бодрее самого целителя.
В результате, когда на Киркволл опускается ночь, Андерс остается один. Заперев дверь, он создает маленькую снежную бурю и прикладывает все усилия, чтобы сконцентрировать ее в ванне. Когда это удается, Андерс растапливает снег сгустком пламени и благодарит Создателя за свои способности. Вдоволь наплескавшись в горячей воде, Андерс приходит в доброе расположение духа. Надев льняную сорочку, он умиротворенно идет к кровати — да, она до сих пор кривая, но сегодня ему ничто не помешает отдохнуть.
Только он закрывает глаза, как улавливает топот, а потом и судорожный стук в дверь клиники.
— Мессир целитель! Там опять Хоук. Мессир целитель…
— Слышу! — рявкает Андерс.
Пацану хватает ума, чтобы не попросить денег прямо сейчас. Проклиная Хоука, Андерс кидается к задней двери. Он надеется, что Хоук не выломает замок. А если и выломает, то уйдет из клиники раньше, чем Андерс успеет замерзнуть…
Торопясь, Андерс распахивает потайную дверь и замирает.
Прямо перед ним стоит Хоук с ухмылкой на лице.
— Стервец… — выдыхает Андерс и пятится назад. Запнувшись о кровать, он с размаху падает на нее пятой точкой.
Хоук же спокойно закрывает дверь и скрещивает руки на груди, встав перед ним:
— Всех твоих людей удалось подкупить с первой попытки. Выбирай помощников внимательнее.
Так вот почему Даррел отводил глаза, осознает Андерс. Потому что врал, а не потому, что стеснялся.
— Ты меня нашел. Поздравляю, — Андерс с издевкой разводит руки в стороны. Он смотрит на Хоука снизу вверх, но не собирается вставать. Пусть Хоук думает, что ему и так комфортно. — Что теперь?
Хоук сегодня без доспехов. Только рубаха и штаны. Даже меча не взял.
— Ты пойдешь со мной на Глубинные Тропы.
Андерс так и не понимает, вопрос это или утверждение, но все равно отказывается:
— Ни за что.
— А я разве спрашиваю твое мнение? — прищуривается Хоук. — Не хочешь — заставлю.
— Кишка не тонка? — скалится Андерс. — Ведь, — он припоминает, как Мерриль цитировала ему слова самого Хоука, — маги опасны! А я опасен вдвойне. Как думаешь, Справедливость станет терпеть, пока ты будешь перерезать мне глотку?
Хоук секунду обдумывает его вопрос. Его голос смягчается:
— А если я попрошу?
— Все равно нет. К тому же я не уверен, что ты знаешь слово «пожалуйста», — дерзит Андерс, и на этот раз его укол не остается незамеченным.
Хоук в один шаг приближается к нему вплотную. Сердце у Андерса екает. Похоже, сейчас они будут драться. Он отправит Хоука в нокаут шквалом огня, но… Мысль прерывается на полуслове: Хоук неожиданно рушится на колени перед ним, кладет ладони на бедра и, подавшись вперед, бархатным голосом говорит:
— Я хорошо попрошу.
Ладони мигом становятся влажными, и Андерс стискивает в пальцах простыню. Хоук между его ног смотрится великолепно. Без своих доспехов он уже не выглядит таким огромным и острым со всех сторон. А прикосновения ладоней, не защищенных ни кожаными, ни латными перчатками, особенно нежные. Внутри все трепещет от этой интимности.
Хоук, приняв его молчание за ответ, склоняет голову и скользит губами по бедру Андерса вверх. Добравшись до края сорочки, он прихватывает ее зубами и задирает, помогая себе рукой с другой стороны.
Андерс сглатывает. Он лег спать без нижнего белья, как и всегда, и сейчас дыхание Хоука чувствуется и членом, и яйцами, и даже животом.
А потом Хоук проводит языком по внутренней стороне бедра, задевая пах щетиной, и Андерсу окончательно сносит голову.
На секунду приподнявшись, он выдергивает из-под задницы сорочку и снимает ее через голову, откидывает назад — жарко, дорогой Создатель, как же жарко! А еще несколько мгновений назад он боялся замерзнуть. Хоук поднимает на него глаза, усмехается с одобрением.
— Ты, кажется, собирался меня упросить, — шипит Андерс, сгорая от ожидания. Положив ладони Хоуку на плечи, он гадает, каким будет его следующим шаг: отдрочит или перекинет на живот и вставит?
Хоук удивляет его: он берет в рот. Андерс едва не вскрикивает, когда член оказывается между губ Хоука. Он кладет ладонь ему на затылок, гладит, перебирает пряди волос, пока Хоук пытается приспособиться.
Да, Хоук — не бог минета, но у него получается неплохо… для первого раза. Сграбастав яйца Андерса в кулак, он сосет старательно и грубовато, задевая зубами, но Андерсу так даже больше нравится. Немного боли еще никому не вредило. Он откидывается назад, ложась поперек кровати. Плечи и голова висят в воздухе, но Андерс едва это чувствует. Вся его разумная деятельность сосредоточилась у Хоука во рту.
Андерс почти доходит до оргазма, как Хоук выпускает его. Но Андерс прерывает разочарованный стон в зародыше: Хоук обхватывает губами одно яичко, проводит языком по мошонке и — Андерс все-таки не удерживается от крика — лижет его между ягодиц.
— Гаррет, — как в лихорадке, шепчет Андерс. — Гаррет, Гаррет!
Хоук погружает язык прямо внутрь, в него. Несколько раз толнувшись вперед, он выходит, широко проводит по мышечному кольцу, прикусывает ягодицу.
Андерса размазывает по постели. Член ноет от возбуждения. Хоук поцелуями поднимается вверх — бедра, живот… он щекотно лижет ребра, резко ведет языком по подмышке, и Андерс дергается, воскликнув:
— Животное!
Хоук смеется, опускаясь на него сверху. Вибрация от его груди заставляет разлиться внутри Андерса чему-то золотому и теплому.
Выцеловывая его шею, Хоук вставляет в него один палец. Беспокоясь за задницу — все-таки слюна — это хорошо, но недостаточно — Андерс изворачивается и тянется к своей сумке, брошенной неподалеку. Воспользовавшись моментом, Хоук быстро сдирает с себя рубаху и расстегивает пояс. Андерс же хватает исцеляющее зелье, хотя лучше бы подошло лириумное, но он не собирается сдавать Хоуку все козыри.
Перехватив у него склянку, Хоук стекает с кровати, встает на ноги, стаскивая одежду, и тянет Андерса за бедра вверх. Поняв, чего он хочет, Андерс выгибается в коленно-локтевой, подставляясь. Хоук растягивает его, не слишком нежничая — тоже, видимо, уже не может ждать.
Когда он входит, Андерс стонет. Он так хорошо помнил это ощущение, когда Хоук распирает его изнутри, и так скучал по нему, хоть и не признавался в этом. Хоук плавно натягивает его на свой член. Он совершает бедрами круговое движение, пристраивается, ища нужный угол, и у Андерса чуть колени в стороны не расползаются от наслаждения.
Хоук медлит, не начинает двигаться, и Андерс близок к тому, чтобы начать умолять — возьми меня, Гаррет, возьми-возьми-возьми.
Хоук угадывает его мысли и берет.
Он стискивает грубыми пальцами бедра, и Андерс мечтает о синяках, которые наутро будут напоминать об этой ночи.
На этот раз он кончает на члене Хоука, даже не прикоснувшись к себе. Задница сжимается, пульсирует, Андерс чуть ли не взгрызается в простынь от самого улетного оргазма в своей жизни, а Хоук бешено дотрахивает его, пытаясь догнать.
В конце концов он рушится на Андерса сверху, подминая его под собой, так и не вытащив члена. Он ужасно тяжелый, и Андерс еле дышит под ним, но не прогоняет — ему невыносимо хорошо с полной спермы задницей, заткнутой членом Хоука.
…Потом они все-таки перебираются, чтобы лечь по кровати вдоль. Хоук неуклюже сползает и чуть не падает на пол, цветисто ругается, и Андерс язвит:
— Не сломал бы сам ножку — не ругался бы.
— Позвал бы — я бы починил.
— Хозяйственный ты мой.
Андерс устраивается щекой на широкой груди Хоука, ложится ухом ему на сердце и слушает ровный стук. Он ненавидит все свои романтические порывы, потому что Хоук ни за что их не поддержит. Он грубый и злой.
Но тот, словно прочитав его мысли, вдруг берет Андерса за руку и переплетает с ним пальцы.
— Так что, ты пойдешь с нами? — спрашивает Хоук.
— Нет. Ты вместо того, чтобы просить, сам удовольствие получал.
Смех зарождается в груди Хоука и вырывается теплым мурчанием.
— Как будто тебе не понравилось. Что ж, — серьезно продолжает он, — тогда возьму с собой Бетани.
Андерс вздрагивает. Ему разом становится зябко.
— Тропы — точно не место для молодой девушки. Сразу бы с шантажа начал, и незачем было… — он захлебывается последним упреком.
Вырвав пальцы из ладони Хоука, Андерс садится на кровати, спустив ноги на пол. Хоук поднимается следом, касается кончиками пальцев его плеча.
— Я не шантажирую. Просто ты мне действительно нужен. — На этих словах внутри Андерса что-то разбивается вдребезги, и каждый осколок ранит, режет по живому. А Хоук продолжает: — Без мага мы пропадем. Бетани там не место, а Мерриль я не доверяю.
Ах, вот в чем дело. Он нужен Хоуку только как маг. Похолодев, Андерс подбирает с пола трусы Хоука и кидает их ему.
Хоук, помедлив, встает и неловко одевается.
Такой огромный и нелепый в этой клинике. Такой… самодостаточный. Точно. Андерс наконец-то находит нужное слово. Чтобы Хоук ни говорил, ему все равно никто не нужен. И эти встречи… Их больше не будет.
— Мог бы зайти через переднюю дверь, раз уж все равно подкупил моего гонца, — равнодушно говорит Андерс, наблюдая, как Хоук нагибается, чтобы зашнуровать ботинки.
— Мне хотелось, чтобы ты понял, что я все о тебе знаю, — Хоук поднимает на него взгляд.
— О, ты точно не знаешь обо мне всего, — усмехается Андерс и прибавляет про себя: а мне про тебя вообще ничего не известно.
— Возможно. Но, по крайней мере, ты теперь понял, что никуда от меня не спрячешься. Я всегда найду тебя, даже если ты не хочешь меня видеть.
Выпрямившись, Хоук непреклонно смотрит на него сверху вниз, и Андерс сразу кажется себе крошечным. Но в следующий же миг он призывает к себе силу, чтобы просто почувствовать ее, слышит звон Справедливости в ушах — и приходит в себя.
— Смотри, чтобы тебе самому прятаться не пришлось, — с вызовом отвечает он.
Хоук скалится.
— Таким ты мне особенно нравишься, Андерс. Через два дня на площади.
Он уходит. Андерс подсчитывает, в который уже раз он смотрит в спину Хоуку и терзается от тоски. Теперь он злится не только на Хоука, но и на себя.
Потому что под всем этим флером враждебности чувствует: Хоуку тоже больно думать, что может статься, Андерсу он безразличен.


следующие части здесь.

ОБЗОРАМ

[L]Ernst Wolff[/L] <a href="http://die-trane.diary.ru/p203536036.htm">драбблы</a> (м!Хоук\Андерс, NC-17)