Бессонница

[die-trane]

я все еще играю в ДАО и я написал крошечный драббл. я сам не знаю, зачем и почему это ведь даже не мой хэдканон и не мой Амелл но он мне все равно чем-то нравится. поэтому оставлю его здесь. самое обидное - всякая ангстовая ерунда пишется, а милота никак не идет. почти дописал и встал, блин. ладно. не об этом сейчас.



Название: Бессонница
Персонажи: Амелл\Зевран, односторонний Амелл\Алистер
Рейтинг: PG-13 - R (чуть ли не впервые я не смог поставить рейтинг с уверенностью)
Размер: ~690 слов
Жанр: печалька
Саммари: Амеллу мерещится голос Алистера. Кажется, он сходит с ума.

Алистер — его светлый король, а Зевран — темный дух. Амелл становится одержим им. В висках стучит кровь, в глазницах ворочается боль, а белые пальцы бегут по голому плечу как по клавишам, и вкрадчивый голос Зеврана прижигает кислотой по беззащитной обнаженной груди, добираясь до самого сердца:
— Опять не спится? Кошмары?
Амелл натягивает повыше тонкий кусок ткани, заменяющий одеяло, и бурчит в ответ невнятно. Кошмары его давно уже не мучают, и Зевран об этом знает. Вчера Амелл слышал голос Алистера. Алистер хорохорился и подбадривал его, смеясь над порождениями тьмы. В этом как раз ничего удивительного нет — даже в самую злую минуту Алистер храбрится.
Но вчера Амелл сражался в полном одиночестве, отрезанный от друзей, и слышать никого он точно не мог.
Он сходит с ума.
Зевран трется кончиком носа о щеку, чуть ли не мурлычет. Хочет урвать свое. Или попросту пользуется тем, как действует на Амелла. На своего Стража.
Но Амелл отдал бы сейчас все за разговор. Да только поделиться не с кем. Алистер в соседней палатке делит ночь пополам с Морриган. Вокруг ни души. А Зевран и слушать его не станет. Это нытье не для его острых ушей.
Зевран — демон наслаждения. Он тает под Амеллом, отдается весь. Светлые волосы словно светятся в темноте. Амелл сжимает их в кулак, тянет назад. Зевран изгибается, подставляет шею под жадные, грубые поцелуи. Ему хочется грубости. Иногда кажется, что он кончит, если всадить ему под ребра нож. Амелл не собирается пробовать такое, но мысль неотступно вертится на периферии сознания.
Ахнув, Зевран принимает его в себя. Все его стоны — комедия. Игра. Иллюзия страсти. Потому что Зевран хороший любовник, он знает, чего хочет партнер. Амеллу горько. Припав губами к шее Зеврана, он судорожно и жалко двигает бедрами, толкается в него все быстрее, пока не кончает. Потом валится рядом. Сделав два вдоха, сползает вниз и берет у Зеврана в рот. Такой вежливости Амелл научился у него. Ответная услуга обязательна, даже если перед тобой раздвигает ноги шлюха.
— Так значит, — расслабленно, томно говорит Зевран, когда Амелл поднимается к нему и ложится рядом, стирая с губ сперму тыльной стороной ладони, — значит, тебе мерещится Алистер.
Подскочив, Амелл заглядывает Зеврану в лицо, всполошено спрашивает:
— С чего ты взял? — и только тогда понимает, что выдал себя с головой.
— Ты болтаешь во сне. И вчера ты смотрел на него так, словно у тебя разбилось сердце, — спокойно рассуждает Зевран. — И твоя реакция сейчас… Нетрудно догадаться.
Сердце у Амелла не разбивается, но падает в пятки.
— Так ему тоже все понятно?
— Чтобы читать людей, нужно иметь определенную смекалку, — поднеся ладонь к лицу, Зевран разглядывает свои идеально отполированные ногти. — Так что в курсе только я. В связи с чем возникает закономерный вопрос: какова моя роль во всем этом? Зачем я тебе?
Амеллу дико, невыносимо холодно. Нервы вытянулись в тончайшие лески и режут по живому. А ведь недавно он хотел поговорить. Наивный.
Как объяснить, что он не может без них обоих? Теплые глаза, доверчивость и вера Алистера, аморальность, трезвый расчет и невозможно прозрачные бесстрастные глаза Зеврана — это два полюса, без которых не было бы того Амелла, которого они видят каждый день. Слова толпятся в горле и резко, без предупреждения, соскальзывают по пищеводу вниз. Живот сжимается. Амелл молчит.
— Впрочем, я и это понимаю, — вздыхает Зевран и зевает.
Амеллу наконец-то удается совладать с голосом.
— Не понимаешь, — выдыхает он и хватает Зеврана за запястье, пытается притянуть к себе, сказать все, что должен был сказать давным-давно.
Но пальцы обжигает боль от резкого укуса, тонкую кожу шеи продирают ногти до крови. Вырвав руку, Зевран смотрит полыхающим ненавистью взглядом, шипит:
— На сегодня развлечения кончились, неужели не ясно? Не прикасайся ко мне.
Повернувшись спиной, он укрывается и замирает без единого звука.
Амелл запоздало трогает поцарапанную шею, глядя на затылок Зеврана и торчащий кончик уха.
Он чувствует, что больше не может сражаться ни с любимыми, ни с Мором. Он смертельно устал. Его душу перемалывают жернова, а разум терзают болезни.
Он не смыкает глаз до утра.
А с рассветом все становится по-прежнему: Морриган скептически смотрит на их попытки развести костер из мокрых от росы листьев, Алистер шутит, то и дело осекаясь о ее цинизм, Зевран вспоминает, как одна из его жертв приносила ему завтрак в постель неделю кряду.
Амелл продолжает дышать полной грудью до наступления следующей ночи, когда бессонница снова сожмет его в свои тиски.