27.01.2010 в 20:11
Пишет Кюринато Кимири:(с)
Она в обгоревшей тетрадке
писала
Не кровью , а только цветными
чернилами,
Про пьяную муху в ловушке
бокала
С печально поникшими липкими
крыльями ,
Про пятна глинтвейна на
желтой скатерти ,
Про пряные нотки коричной
симфонии ...
А он умолял, как нищий на
паперти
Спасти от мучений любовной
агонии .
Потом, задыхаясь в сонетном
угаре,
Потерянный стал и совсем
обезличенный ,
И сердце свое в изумрудном
футляре
Принес к эшафоту ее
безразличия .
Резцами метафор творя
Галатею ,
Безвольно дрожал, как на
трудном экзамене,
И видел, футляр драгоценный
лелея,
Как пьяные бабочки мечутся в
пламени .
Она в обгоревшей тетрадке
писала
Не кровью , а только цветными
чернилами,
Про жирную муху на ложе
бокала ,
С нефритовым брюшком и
тонкими крыльями ,
Про плесень на корке засохшего
хлеба ,
Про розу, зачем-то в тетради
хранимую,
Про глаз синеву, заменившую
небо,
Про ту, безнадежно и страстно
любимую...
Разбитым футляром пронзенное
сердце
Он бросил на стол , украшая
салфетками,
Зачем-то приправил гвоздикой и
перцем
И вышел за дверь, заскрипев
табуретками...
Осенняя даль застелилась
снегами ,
В реке преломилась узором
серебряным ,
Сосульки увешали крыши
серьгами ,
В траве седина пролегла
преждевременно .
Она в обгоревшей тетрадке
писала
Не кровью , в только цветными
чернилами,
Про мертвую муху в могиле
бокала
С безвольно поникшими тонкими
крыльями ,
Про ту, что ушла в
предзакатное небо,
В тетрадке оставшись
сандаловым дымом ,
Про розу, укрытую саваном
снега,
Что дремлет теперь на погосте
унылом .
Разбились часы перевернутых
судеб ,
Песок или пепел рассыпая над
полем ,
Поверили в счастье наивные
люди ,
Чтоб, как мухи, травиться потом
алкоголем.
URL записиОна в обгоревшей тетрадке
писала
Не кровью , а только цветными
чернилами,
Про пьяную муху в ловушке
бокала
С печально поникшими липкими
крыльями ,
Про пятна глинтвейна на
желтой скатерти ,
Про пряные нотки коричной
симфонии ...
А он умолял, как нищий на
паперти
Спасти от мучений любовной
агонии .
Потом, задыхаясь в сонетном
угаре,
Потерянный стал и совсем
обезличенный ,
И сердце свое в изумрудном
футляре
Принес к эшафоту ее
безразличия .
Резцами метафор творя
Галатею ,
Безвольно дрожал, как на
трудном экзамене,
И видел, футляр драгоценный
лелея,
Как пьяные бабочки мечутся в
пламени .
Она в обгоревшей тетрадке
писала
Не кровью , а только цветными
чернилами,
Про жирную муху на ложе
бокала ,
С нефритовым брюшком и
тонкими крыльями ,
Про плесень на корке засохшего
хлеба ,
Про розу, зачем-то в тетради
хранимую,
Про глаз синеву, заменившую
небо,
Про ту, безнадежно и страстно
любимую...
Разбитым футляром пронзенное
сердце
Он бросил на стол , украшая
салфетками,
Зачем-то приправил гвоздикой и
перцем
И вышел за дверь, заскрипев
табуретками...
Осенняя даль застелилась
снегами ,
В реке преломилась узором
серебряным ,
Сосульки увешали крыши
серьгами ,
В траве седина пролегла
преждевременно .
Она в обгоревшей тетрадке
писала
Не кровью , в только цветными
чернилами,
Про мертвую муху в могиле
бокала
С безвольно поникшими тонкими
крыльями ,
Про ту, что ушла в
предзакатное небо,
В тетрадке оставшись
сандаловым дымом ,
Про розу, укрытую саваном
снега,
Что дремлет теперь на погосте
унылом .
Разбились часы перевернутых
судеб ,
Песок или пепел рассыпая над
полем ,
Поверили в счастье наивные
люди ,
Чтоб, как мухи, травиться потом
алкоголем.
Вот после этого я резко охуел и поебашил твАрить, чувствуя себя более чем бездарностью.